Твоя любовь сильнее смерти

Расспрашивать было не принято. Не принято было и "плакаться". Бабуся Кизлякова попыталась было после визита Юрика пожалиться, как его одна растила, но всегда бдящая Валентина Петровна сразу же прикрикнула:

– Кончайте здесь нюни распускать! Этого нам еще не хватало!

Все умолкли, а Петровна в продолжение темы предложила:

– Рассказываем каждый что-нибудь веселое, что поднимет настроение. Я завтра расскажу про случай на уроке физкультуры у меня в десятом классе. До сих пор все помнят!

Ксения Ивановна, будто получив задание, пыталась отыскать в своем прошлом что-нибудь смешное – не получалось. Хотя представшая перед глазами картинка была настолько яркой, что женщина даже зажмурилась…

* * *

Начало 1942 года. Замершие в ожидании люди: немцы вот-вот должны появиться. Эту новость из соседнего села, помнится, первой принесла Полькина Анисья, сообщив о немецкой полиции, разместившейся в соседнем селе Озерки:

– Полиция как бы немецкая, но полицаев набирают из наших. И начальник у них тоже наш. Какой-то Бойчук. Девки говорили, что молодой и очень красивый.

Анисья перевела дух, подытожив:

– Ну вот, вроде все рассказала!

Помнится, дед Захар в порыве патриотизма выкрикнул:

– Главное, не красивый, а предатель! Вешать таких надо!

Его баба Настя тогда перепугалась:

– Замолчи, старый дурень! Тебе какое дело?

Обернулась к соседям, просительно заглядывая в глаза каждому, оправдывалась:

– Не слушайте его, люди, он сегодня с утра стакан самогона вылакал, вот и несет не знамо чего!

Затем схватила упирающегося деда за рукав и потащила домой, приговаривая:

– Советы не посадили, так при немцах дуралея угрохают!

Немцы появились на следующий день. Их колонна из грузовиков и танков с черно-белыми крестами остановилась перед сельсоветом. Люди, попрятавшиеся в домах, отгибали уголок занавески на окнах и подглядывали. Помнит Ксеня, что немцы стали из машин бросать что-то на дорогу. Все начали выходить во дворы, опасливо озираясь по сторонам. Постепенно подошли ближе к колонне. На земле, под ногами, лежали яркие бутылки с одеколоном и плитки шоколада. Это то, что бросали немцы из машин.

Незнакомый чужой мужик в добротных сапогах и галифе великодушно разъяснял:

– Можете брать себе одеколон, шоколад. Это вам паны солдаты бросили.

Тогда Колька успел подхватить флакон одеколона. Долго еще стояла разрисованная яркими цветами пустая бутылочка. Ксюша приспособилась заливать туда простую воду, через какое-то время из флакона исходил запах, похожий на одеколон…

Затем немецкий офицер поднялся на ступеньку грузовика, намереваясь говорить с народом, как вдруг необычная процессия привлекла к себе все внимание. Ксеня помнит, как они с подругой Зиной даже рты разинули. Да и не только они.

Дед Захар в начищенных ваксой сапогах и в белой сорочке с вышитой крестиком манишкой на вытянутых руках держал буханку черного хлеба, присыпанную сверху щепоткой соли. Из-под буханки свисали два конца рушника, расшитого петухами. Его жена Настя опасливо выглядывала из-за плеча деда, что-то бережно поддерживая двумя руками в широком фартуке. Сельчане переводили недоуменные взгляды с деда Захара на бабу Настю. Очумелые немцы на всякий случай взялись за автоматы. Затянувшуюся паузу прервал дед:

– Дорогие наши паны немцы! Мы рады, что вы наконец пришли! Но даже нечем встретить таких дорогих гостей! Эти… (баба больно толкнула локтем деда в бок, и тот заменил нецензурное слово) окаянные Советы все у нас отобрали. Вот, возьмите хоть буханочку хлеба и десяток яичек!

Яйца находились у бабы Насти в фартуке. После речи мужа она осмелела и торжественно подошла к офицеру. Тот оторопело посмотрел на яйца в переднике и перевел вопросительный взгляд на переводчика, мужика в галифе. Переводчик спас положение. Хлеб взял от деда и передал солдатам, с машины соскочил немец, подошел к бабе Насте и переложил яйца себе в каску, несколько раз повторяя: "Зер гут".

Ксюша с Зиной, боясь расхохотаться вслух, прикрыли рты ладонями. Но дальше было вовсе не до смеха. Пан офицер все-таки держал речь. Никто не понимал немецкий язык, просто слушали гортанные чужие звуки. Потом надоело… Затем переводчик огласил сказанное немцем:

– С этого дня у вас в селе действует немецкая власть. Если кто-либо попытается вредить панам немцам – тот будет расстрелян. Каждый двор должен помогать немецким солдатам в благодарность, что они освободили вас от Советов. Помощь можете оказывать в виде провизии, как то: яйца, сало, куры, гуси и прочее. И еще. Немецкое командование объявляет набор юношей и девушек, которые пожелают работать на благо великой Германии. С завтрашнего дня в сельсовете начнут регистрировать желающих. Если вы будете выполнять все требования панов немцев, вас никто не тронет. Примером сегодня может послужить хозяин, поднесший солдатам хлеб и яйца. Его мы назначаем вашим старостой…

Ксеня вспомнила, как баба Настя с почтением взяла под руку своего деда, и они с достоинством прошествовали к своему двору…