Твоя маленькая ложь

Эти кольца мы подарили друг другу в знак вечной дружбы на мой двенадцатый день рождения, так и обозвав их кольцами дружбы. Когда умерла моя собака, Чак долго успокаивал меня и клялся, что теперь моим верным другом будет только он и никто больше, одновременно поднимая правую руку, на безымянном пальце котором красовалось его кольцо как две капли схожее с моим. Чистое серебро с внутренней гравировкой со знаком бесконечности. С тех самых пор, когда случается что-то неприятное, что-то от чего мы сильно переживаем и беспокоимся, мы поднимает правую руку, напоминая друг другу о кольце и о вечной дружбе сквозь года…

– Чак здесь, Чак там, Чак, Чак, Чак! – взрывается подруга, вскидывая руки. – Мне уже противно от этого имени! Забудь его, Эли! У тебя появился Макс, он намного круче его. Чак это твое детство, твое прошлое, которое надо отпустить.

– Ты не понимаешь, это другое! – моему возмущению нет предела. – Как я могу его забыть? Это все равно, что выкинуть из жизни тебя или Грету!

– Почему он тебя так заботит? Он бросил тебя на неделю, оставил одну! И черт его знает, когда он приедет, если приедет вообще! – возмущенно проговаривает Карен, складывая руки на груди.

– Потому что он заботится обо мне со второго класса, – тихо добавляю я. – Вот почему он меня так заботит.

Дверь раздевалки отворяется и в помещение заглядывает голова су-шефа.

– Девушки, долго вы будете ругаться? Вероника на подходе и, как всегда, не в лучшем настроении, – сообщает Аарон.

Карен недовольно рычит, закатывая глаза.

– Нам давно пора уже всем скинуться ей на нормального мужика, иначе она так и будет всем мозг выносить…

Весь день мы проводим на ногах, ограничивая свои движения кухней и залом. В последние дни число посетителей максимально возросло из-за исторического события в стране. Столики не успевают освобождаться, как их тут же бронируют. Посудомоечная машина не справляется с полной посадкой и периодически выходит из строя, выводя Веронику из себя, ведь у нее должно быть все идеально. Пару раз несколько официантов отправляют исполнять обязанности посудомоечной машины, одного повара из другой смены приглашают на работу за сверхурочные.

В конце смены, запыхаясь после быстрой ходьбы между залом и кухней, ноги несу нас с Карен в раздевалку, чтобы переодеться в человеческую одежду.

– Давай быстрее, нас уже ждут, – сообщает Карен на пол пути к двери, сходу застегивая пуговицу на рубашке.

– Боже, что еще? – устало проговариваю я, переобуваясь в туфли. – Мы работаем всю неделю по пятнадцать часов, можно уже отдохнуть?

– Вот именно! Мы работаем по пятнадцать часов, нам нужно отдохнуть! – с интригой приподнимая брови выговаривает подруга, открывая дверь. – Живее!

– По-моему, у нас разные представления об отдыхе, – мычу я, следуя за девушкой на улицу.

На нас летит очередной поток вечернего июньского ветра, и я слегка прикрываю глаза. Карен со скоростью света бросается на шею Алексу, молча ожидающего ее у автомобиля. Хмуря брови, я начинаю искать его друга, но удостоверяясь, что его сегодня нет, слегла выдыхаю с облегчением.

– Я не понял, почему ты еще не плачешь без меня? – раздается самоуверенный голос Макса позади.

Я слегла вздрагиваю, оглядываясь назад и натыкаюсь на шикарный букет кроваво-красных роз. На его лице красуется самодовольная улыбка, а белоснежные зубы заменяют несколько близлежащих уличных фонарей. Сквозь тусклое уличное освещение я замечаю, как рана на его брови благополучно затянулась.

– Кто бы сомневался, – монотонно проговариваю я, продолжая глядеть на него. – Мы вроде с тобой уже все обсудили.

Краем уха я улавливаю смешок со стороны Карен и разворачиваюсь к ней, чтобы испепелить ее самым гневным взглядом. Конечно же, все это происходит по ее инициативе.

– Обсудили, но не все, – медленно подходит Макс, вручая букет цветов. – Разве мне нельзя за тобой ухаживать? Я же все равно тебя добьюсь, – проговаривает он самодовольным голосом.

Я ухмыляюсь.

– Ты слишком самоуверен. Когда твоя самооценка будет чуть ниже уровня стратосферы, тогда я еще подумаю, – сообщаю я.

– Ты ведь прекрасно понимаешь, что этого никогда не случится, – все таким же самоуверенным голосом проговаривает он.

Раздраженно закатывая глаза, я разворачиваюсь в сторону своего дома, благо он у меня практически через дорогу от работы и не придется тащиться через весь город на такси.

– Лилибет, это еще не все! Ты все равно будешь моей! – доносится до меня его веселый голос, вперемешку со смехом Карен и Алекса.

Зачем мы вообще зашли в тот чертов бар на выпускном, связавшись с ними? Я до сих пор не могу понять, лжет Макс или просто что-то не договаривает о своей жизни. Он так умело и искусно скрывает свои эмоции и выдает собеседнику только выгодную информацию в самом лучшем свете, будто обучался этому искусству годами.

Все, хватит. Я не собираюсь заморачивать себе голову непонятными любовными мыслями о каком-то малознакомом парне, когда на кону стоит жизнь мамы. Все мои мысли сейчас нацелены на упорную работу в ресторане и на финал отбора.

Лишь мама и финал, мама и финал, мама…

* * *