Твоя навеки

Мик четко зафиксировал приступ ее страха и нисколько не удивился этому. Рослый, могучего сложения метис, он производил то впечатление, ко­торое и полагалось производить полукровке, и, не­смотря на полицейскую форму и остриженные до плеч волосы, от него за милю веяло первобытной дикостью. Впрочем, он не особо переживал по этому поводу: его вполне устраивало, когда женщины при одном взгляде на него спешили вернуться на пеше­ходную дорожку, а мужчины семь раз чесали в за­тылке, прежде чем связываться с ним. Жизнь в ре­зультате становилась проще и легче, и Мик слыл до­кой по части наведения порядка.

Прямо-таки образцовый самец, съежившись, подумала Фэйт. В жизни она не видела такого... такого яркого представителя своего пола — хищ­ника, охотника, дикаря, но дикаря, удивительно красивого в своей дикости. И, несмотря на это, по­чему-то вызывающего доверие. Главное, что он был мужчиной, а о мужчинах Фэйт знала все, что сле­дует знать. Особенно о мужчинах в полицейской форме.

Мик нетерпеливо дернулся. Он вполне понимал ее страх, но с каждой минутой становилось все хо­лоднее, а дома его ждал ужин, так что ввязывать­ся в какие-либо передряги ему абсолютно не хоте­лось. Тем не менее он был при форме, но даже если бы это было и не так, не мог же он бросить одино­кую женщину замерзать до смерти черт знает где — на пустынной дороге. А она бы обязательно замер­зла, потому что ближайшее жилье, не считая забро­шенного дома Монроузов, — его собственное ран­чо — располагалось в двух милях отсюда. Еще не­сколько ранчо остались позади, но и до них ей пеш­ком не добраться. Что касается города, то до него двадцать семь миль, а с учетом ухудшающейся на глазах погоды никаких попутных машин раньше завтрашнего утра не предвидится.

Мик по опыту знал, что иногда легкого прикос­новения достаточно, чтобы привести человека в чувство, поэтому он дотронулся до плеча женщины. Та отпрянула, словно от гремучей змеи.

— А-а, черт!— пробормотал Мик и отступил на шаг. — Леди, вашей машине кранты, и та же участь ожидает вас, если не воспользуетесь моим приглашением и останетесь здесь. Вот-вот начнется ме­тель, и к полуночи в машине будет сидеть только ваш окоченевший труп — поверьте моему слову.— Для молчальника, каковым не без основания слыл Мик Пэриш, это была на редкость длинная речь: он и сам был озадачен своей разговорчивостью. Но все его красноречие пошло насмарку.

В жизни Мику приходилось ловить на себе са­мые разные взгляды: от любопытных до неприяз­ненных и даже враждебных, но никто до сих пор не взирал на него так, будто он сам дьявол во плоти. Выпрямившись, он сдвинул на затылок рыжую фу­ражку и упер руки в боки. Тысяча чертей! Придется попытаться еще раз.

— Между прочим, леди, я полицейский. Помощ­ник шерифа. А стало быть, моя обязанность — помогать вам. Клянусь всеми святыми, никаких дру­гих желаний у меня нет и в помине. Поэтому по­звольте мне всего лишь предложить вам свои услуги и доставить в дом, где есть ужин и огонь в очаге. Что скажете?..

Едва закончив фразу, Мик устыдился своего раздраженного тона. Женщина вздрогнула, как от удара бичом, и трясущимися пальцами начала отстегивать неподдающуюся пряжку ремня безопас­ности.

— Извините меня,— еле слышно вымолвила она.— Бога ради, извините.

Мик облегченно вздохнул и отступил еще на шаг. Если она почему-то стесняется, он вообще может стать к ней спиной... И тут он заметил, что женщина одета в соответствии с климатом Техаса, а никак не штата Вайоминг. Ее лакированные туфли явно не были рассчитаны на гололед, и, едва попытавшись вылезти из машины, она поскользнулась и вновь упала на сиденье.

Мик с неодобрением наблюдал эту картину.

— Прошу прощения, но без моей помощи вам все равно не обойтись,— неохотно промолвил он, неохотно потому, что она совершенно очевидно боялась его, да и он вовсе не горел желанием дотра­гиваться до нее. Существуют твердые, хотя и непи­саные правила обращения полицейских с одино­кими особами женского пола, и первое из них гла­сит: по мере сил избегай физического контакта с женщиной, потому что каждое прикосновение может быть воспринято как провокация. Один раз он уже нарушил правило в отношении этой любительницы быстрой езды, а теперь приходи­лось нарушать его вторично. Хорошенькая история, нечего сказать!

Волосы этой недотроги были упрятаны под ке­почку, и с первого взгляда Мик смог разглядеть лишь ее голубые глаза, а потом атласно гладкие упругие икры ног, за возможность погладить кото­рые иной мужчина готов был бы многое отдать. И бедра что надо, подумал он, когда его спутница, не проронив ни слова в ответ, нащупала каблуком мос­товую. Не ножки — загляденье! Да что это с тобой, приятель, черт бы тебя побрал!..