Твоя навеки

— Пойду гляну, что можно подобрать для вашей прогулки по первому снегу. — У двери, однако, он остановился и, поколебавшись, обернулся — Фэйт, скажите, у вас есть что-нибудь из зимней одежды, кроме этой куртки на рыбьем меху?

Фэйт отрицательно качнула головой.

— Увы! Мне казалось, что у меня в запасе еще куча времени. Я не ожидала, что придется выехать столь поспешно.

Не выехать, а сорваться с места и понестись очертя голову, мысленно поправил ее Мик. Наспех побросать в багажник первые попавшиеся под руку вещи и махнуть невесть куда, ничего заранее толком не узнав.

— Ваш бывший муж знает о доме Монроузов?

Женщина побледнела.

— Не думаю…

Значит, голову на отсечение не даст. Хорошенькое дельце, нечего сказать! Не проронив больше ни слова, Мик направился в чулан. Там за долгие годы скопилась целая гора одежды, оставшейся от прежних хозяев.

Четыре года назад, когда Мик купил этот дом, он решил было выкинуть все это барахло, но не хватило духу. Прослужив не один год в армии США, он насмотрелся на жизнь людей в слаборазвитых странах, поэтому выбрасывать в общем-то вполне пригодную одежду казалось ему кощунством. В результате одежда так и пылилась в чулане, ожидая, когда хозяин дома вспомнит о своем намерении отнести ее на церковную распродажу.

Откопать в куче вещей пару зимних сапог, вязаные варежки и шерстяную шапочку не составило труда.

— Откуда у вас все это? — изумленно спросила Фэйт, когда Мик, как Санта-Клаус, внес в кухню свои дары. — У вас есть сестра или дочка?

— Нет. Точнее, скажем так, я о них ничего не знаю. А вот у прежних хозяев дома были и те, и другие, насколько мне известно.

— Интересно, а почему же они оставили все эти вещи? Кстати, моя комната… то есть спальня, которую вы предоставили в мое распоряжение, явно предназначалась для маленькой девочки.

— Не знаю. Я слышал только, что прежние хозяева продали дом из-за каких-то семейных неприятностей, но я предпочитаю не совать нос в чужие дела.

— Не очень-то вы любопытны, — заметила Фэйт.

— Отчего же, иногда я бываю очень даже любопытен, — неохотно возразил Мик. — Но чем старше я становлюсь, тем меньше у меня времени для праздного любопытства.

На самом деле Мик предпочитал жить по принципу: меньше знаешь — крепче спишь.

— А теперь вперед, — грубовато скомандовал он. — Надевайте сапоги, и в путь. Вас ждет знакомство с самой настоящей вайомингской метелью. — После чего вам навсегда расхочется иметь дело с нашим климатом, закончил он про себя. Человеку свойственно надеяться на чудо, даже если жизнь постоянно оставляет его с носом.

Десяти минут пребывания на морозе вполне хватит удовлетворить ее любопытство.

Однако он мог бы поклясться, что не помнит, когда последний раз видел сияющее таким восхищением и счастьем лицо, как у Фэйт, открывшей для себя настоящую зиму. Что бы там ни было у нее за плечами, эта хрупкая женщина не утратила способности наслаждаться бесконечным многообразием жизни, и Мику при виде этого стало немного не по себе, потому что он-то совершенно определенно такую способность потерял. Он попытался припомнить, когда сам последний раз был столь бездумно счастлив — и не смог. Да и был ли он вообще когда-нибудь счастлив?

И уж совершенно точно никогда со времени далекого теперь уже детства он не поднимал вот так голову навстречу падающим с неба хлопьям снега, не пытался поймать языком и ощутить на вкус кружащиеся белые снежинки, никогда, черт бы его побрал, никогда не смеялся с таким самозабвением. Из этой женщины должна получиться хорошая мать, подумал Мик. Она явно не утратила способности чувствовать себя ребенком.

Нечаянно обернувшись, Фэйт обнаружила, что Мик наблюдает за ней с видом естествоиспытателя, ломающего голову над загадкой природы. Рыжая ковбойская шляпа отбрасывала тень на его глаза, но в свете фонаря, висевшего на крыльце, можно было видеть чуть приподнятые уголки губ, словно хозяин ранчо сам был не прочь присоединиться к игре, но с трудом сдерживал себя от искушения напоминаниями о своем возрасте и солидности. Чтобы взрослый мужчина играл в детские игры? Боже упаси!

Схватив пригоршню снега, Фэйт начала мять его в руках.

— Так у вас лепят снежок? — весело спросила она у Мика.

— Примерно так, — отозвался тот и приблизился на шаг. — А в Сан-Антонио вам не приходилось лепить снежки?

Ветер завыл за углом дома, и через секунду облако снежной пыли взметнулось в воздух и обрушилось на Фэйт. Она взглянула, отпрыгнула назад, закрываясь рукой от жалящих и слепящих ледяных кристалликов, и в ту же секунду почувствовала, что ее поддерживает за локоть его сильная рука.

— Все в порядке? — спросил на ухо хозяин дома.

— Да, просто испугалась немного.

Вообще-то бояться есть чего, подумала Фэйт, когда большая ладонь Мика смахнула с ее лица и бровей тающие снежинки. Но какое ласковое и нежное прикосновение. Боже, какое нежное прикосновение!

— Ну что, — подытожил Мик и отступил на шаг. — Еще не замерзли? Может быть, пойдем в дом?

— Побудем здесь еще немного? — Фэйт заколебалась. — Если… если, конечно, вы не против.

— Разумеется, я за!