Твоя половина мира

— Людей с паранормальными способностями. Собрали из заключенных, из психов, из бездомных... Многие, может, ни на что и не годились — просто подвернулись под руку. Методика тестирования до сих пор толком не отработана, а уж в прошлом-то веке... Ауру видишь — наш клиент, голоса слышишь — наш клиент, вилку взглядом двигаешь — тоже давай сюда, в кучу... И воздействовали на них примерно так же: все, что было пограничного и не до конца изученного... вот через все это они и прошли, начиная с банального гипноза и заканчивая неопробованными препаратами.

— Чего от них добивались-то?

— Того, что есть у нас. Мы потомки одной особи, единственной из всей группы. Четвертое поколение. Мы — те, кого не ждали.

— Прекрати. Что еще за особь!

— Дяденька выходит за забор и насилует первую встречную тетеньку. Как хочешь его называй, а для меня он особь. — Тиль деловито перемешал в тарелке зеленоватую массу и, покосившись на Элен, подмигнул. — Шутка. Я не собирался это доедать. Только представил. Мы ведь тоже умеем друг друга обманывать. По мелочам.

— Не надо при мне таких экспериментов, пожалуйста. Я впечатлительная. Так что было дальше?

— Исследования продолжались несколько лет, большинство подопытных в конце концов погибло. Прапрадед выжил, но, как я полагаю, свихнулся. Вернее, это Полушин так полагал... — Тиль повертел на столе пульт. — Никаких плодов эти исследования не принесли. Голый ноль. И проект распустили.

— А-а... людей?..

— Тоже.

— Больных?!

— Всяких. Ученые надеялись, что какие-то качества проявятся в потомстве. Особей еще в центре активно скрещивали...

— Как скрещивали?..

— Как! — воскликнул Тиль. — Вот так. А как еще?

— Мерзость...

Он развел руками.

— А потом и ситуация изменилась. То есть ситуация в стране.

— Да?..

— У тебя в школе что по истории было?

— Пятерка.

— А помнишь что-нибудь?

— Ну-у... Что-нибудь, конечно, помню...

— Понятно. В общем, стало не до науки, тем более такой сомнительной. И особям позволили вернуться к нормальной жизни. Хотя вряд ли они на это были способны — жить нормально. За ними продолжали следить, Полушин уверен... Был уверен. Я... э-э... насиловать никого не пробовал, но считается, что в одиночку, без помощников, это не так уж легко.

— О чем ты?.. — насторожилась Элен.

— О том, что у немолодого человека, нападающего на двадцатилетнюю женщину, шансов маловато. — Ты к чему клонишь-то?

— Подопытных не могли больше содержать, но за ними по-прежнему наблюдали. Уже не врачи, а те, кто заказывал исследования. Той женщине... жертве... мы даже не знаем, как ее звали, нашу прапрабабку... Но ей вдруг стало фатально везти.

— Что?..

— Нет-нет. Везти по-другому: попался хороший адвокат, выбил ей достойное пособие... страховая компания, против правил, расщедрилась... Насильник куда-то сгинул, он, собственно, уже никого не интересовал. Но за проектом продолжали следить. Да, Элен. Иначе и быть не может. Женщину постоянно поддерживали — она, говорят, тоже... гм... была не ангел. Но трое ее сыновей выросли здоровыми и получили хорошее образование. Правда, никаких сверхъестественных способностей у них не проявилось. И вот тогда, наверно, исследования закрыли уже по-настоящему. А потом — Объединение, слияние ведомств, уничтожение архивов. Для западной цивилизации этот проект показался бы... слишком смелым. Позже все всплыло, но оригинальных документов того времени не сохранилось. Кое-что реконструировали, кое-что додумали... Полной ясности нет. И уже не будет.

— Грязная история, — сказала Элен.

— Неизвестно. Пока она не закончилась, я бы ее не оценивал.

— Как это?.. Что значит “не закончилась”?!

— Мы еще живы. Чуть меньше тридцати человек. Мы — не финал этой истории, мы — продолжение. Хотя, похоже, кто-то решил, что она только-только начинается.

— Дети у форвардов есть? — насторожилась Элен.

— Спроси чего полегче. Ты среди нас единственная женщина, а у мужчин это, сама понимаешь... по-другому немножко. Может, есть. Может, нет. У Полушина точно не было.

Элен вопросительно взглянула на Тиля.

— Федор себя стерилизовал.

— Он настолько боялся ответственности?

— Ответственности?! — удивился Тиль. — Я об этом даже и не думал как-то.

— Потому что ты мужик.

— Полушин ненавидел форвертс. И самого себя — за то, что обладает этим даром. Федя считал его проклятием.

— Старая песня.

— Нет, он был материалист. Проклятие — в смысле генетическом. Последствия как вид расплаты. А ответственность... не знаю. Если только за нас, за четвертое поколение... Проклятое... — Тиль усмехнулся. — Он же был первый, наш Федя. Самый старший. Он искал нас, предупреждал, учил.

— Я в курсе. Слышала про него.

— Сейчас от его дара уже ничего не осталось. Федор глушил форвертс, чем только мог.

Тиль допил кофе и заглянул на дно за дежурным предсказанием.

“Вы счастливый человек. У вас все есть. Зачем, вам что-то еще?”