Твоя постоянная (СИ)

Малиновая макушка обиженного завхоза исчезает в коморке в момент, когда я прохожу мимо. Негодующе пыхчу и мысленно ругаю весь образовавшийся в компании Соловьева бардак. Только середина дня, а у меня голова гудит от людей.

— Марина то, Марина это. Я вам в прислуги нанялась, что ли?! — рычу под стук собственных шпилек и охаю, когда налетаю на твердую глыбу льда в драных черных джинсах и темно-зеленой футболке.

— А тебе пойдет наряд горничной, Мари. Оденешь его вечером к моему приезду, — журчит знакомый голос над головой.

Глава 11. Саша

В ближайшее время мне потребуется лекарство от бессонницы.

Потому что я ловлю глюки. Вместо выливания ушата недовольства на замершую рыжую сучку я с нежностью провожу по напряженным плечам. В паху тяжелеет от желания, а с губ едва не срывается бредовое: «Я скучал».

Это было самое долгое воскресенье в моей жизни.

Трясу головой и убираю наэлектризованные ладони за спину.

Какие-то сопли в сахаре. Жуть, блядь. До чего доводит спермотоксикоз животворящий. Так и жениться недолго, когда мозгом управляют яйца. Заебешься потом оформлять разводы и делить имущество.

Плавали, знаем.

В юности я по три раза на дню чуть не бежал с цветочками в ЗАГС. А уж какие дифирамбы исполнял! Дрочер Олег нервно отсасывает в сторонке. За активный половой период выучил: сначала натрахайся, потом соображай.

А то на каждую рыжую соску домов не наберешь.

Правда, обычно хватало раза, а здесь магия, блядь. Все, наверное, из-за природной любви к осени. Старею, а Марина с блядским апельсиновым печеньем и веснушками вызывает в душе ностальгию.

Только я знаю, что это ничего не значит.

— А тебе пойдет наряд горничной, Мари. Оденешь его вечером к моему приезду

Тяну за подбородок, заставляю посмотреть на себя. Плевать на людей. Серебристая ртуть в ее зрачках проникает в каждую клеточку тела. Жадно пью эмоции из этого бездонного колодца. Гнев, растерянность и призрачный отблеск желания врываются тысячами ядовитых капель в кровь. Парализуют нервную систему и отнимают власть над телом.

— Александр Николаевич, — протестующе дергается рыжая дрянь.

Сильнее сжимаю подбородок. Официальное обращение ударяет под дых и запускает цепную реакцию. Волосы на теле встают дыбом, а из горла вырывается гневный хрип.

— Дис-тан-ци-я, — цедит сучка по слогам прямо мне в глаза.

— Забываешься, коза, — шиплю и едва сдерживаю стон от расширившихся зрачков. — Ты, похоже, не поняла, кого динамишь. Со мной шутки плохи.

Она что-то говорит, гневно смахивает с плеч тщательно выпрямленные пряди. Но ее слова теряются в яркой вспышке воспоминания.

«Пожалуйста, Саша».

Голодно облизнувшись, будто ел последний раз неделю назад, тянусь к малиновым губам. Магнитит, сука. Не зря говорят, что все рыжие — ведьмы. Похоже, наши предки знали тайны, которые давно стерлись в веках.

Хочу вновь почувствовать пряный вкус апельсинового печенья с отголосками глинтвейна, которым пропитан ее рот. Немедленно.

Протестующе упирается в грудь.

Только я гораздо крупнее рыжей фурии. В моих руках Марина — гном. И от ее сопротивления в голове взрывается полный склад динамита. Выкидывает мозги наружу и выворачивает череп наизнанку.

У меня нет другого объяснения, почему я не в состоянии себя контролировать.

— Что такое? — хрипло шепчу и цепляю губами золотую сережку. — Забыла наш уговор?

— Здесь люди, — шипит, нервно оглядываясь. — Александр Николаевич, вы ведете себя неподобающе.

— Неподобающе я тебя трахну посреди опенспейса, — с утробным мурлыканьем пропускаю медный локон между пальцами. — Я не жадный, детка. Еще раз меня прокатишь — найду компанию на знатную групповушку. Буду ебать тебя на пару с тем гандоном недоношенным, по которому ты пускаешь слюни. Или тебе больше нравятся незнакомцы?

Поток грязных пошлостей лавиной вырывается из глотки: наказываю и пугаю Марину. Бесит, что она прокатила меня. Раздражает, что каждый раз мы уносимся в начало после шикарного интима.

Но хуй я с кем-то разделю ее.

Мне глубоко плевать на чувства Марины и прочую лабуду. Просто самому маловато. Я не в состоянии насытится хитрой лисой. Вытрахаю, а потом пусть дальше ебется с Олежиком в его кабинете.

Если Лену такой расклад устраивает, то мне какое дело?

— Мудак.

Марина рвется разъяренной кошкой.

— Два члена — популярная женская фантазия, — хватаю за затылок.

Сгребаю шелковистые волосы в кулак, жадно сминаю приветливо распахнувшийся рот. Упирающиеся в грудь ладони слабеют, а дыхание Марины учащается. В серебристых радужках расцветает северное сияние.

Теряю под ногами опору, а из головы — разумные мысли. Ловлю ароматное дыхание в миллиметре от ее губ.

— Или три…

Юркий язычок скачет между сладких губ. Член выкидывает белый флаг и требует немедленной капитуляции. Или сдачи в плен: влажный, тесный и восторженно принимающий.

«Пожалуйста, Саша».

— Марина! — знакомый окрик врывается в сознание ледяным душем.