Твоя примерная коварная жена

У пламени было имя. Ненависть. Мощная, целенаправленная, неукротимая ненависть, от которой во сне скрежетали зубы. Если бы ей в детстве сказали, что когда-нибудь она сможет так яростно ненавидеть, Нора ни за что бы не поверила. И если бы в молодости ей сообщили, что объектом столь страстной нелюбви станет Элла, верная, надежная Элка, с которой они были свидетельницами на свадьбах друг друга, она бы рассмеялась фантазеру в лицо.

Подружка давно стала ее тенью, ее вторым я. Она знала все Норины тайны и робкие радости. Кроме мужа, только она знала, что Нора спит, не выключая маленького ночника, потому что до остановки дыхания боится темноты и живущих в ней чудовищ. Только при Элле она не стеснялась в минуту задумчивости ковырять пальцем в носу. Была у нее такая оставшаяся с детства то ли слабость, то ли просто дурная привычка.

Она и сама не знала, кто из них первый придумал создать «ЭльНор». За давностью лет кануло в вечность, чья это была идея, но название фирмы родилось сразу у обеих, и ни у кого не вызывало вопросов. «ЭльНор». Элла и Нора. Две половинки единого целого.

Нет, с самого первого дня их знакомства было понятно, что они очень разные. Одна – коренная москвичка из балетно-чиновничьей среды. Вторая – деревенщина из маленького поселка под Урюпинском. Одна – роскошная, элегантная, уверенная в себе красавица, вторая – неуклюжая простушка, обожающая пончики с корицей. Одна рисковая и смелая, вторая вечно сомневающаяся в себе. Они оставались непохожими всегда, даже тогда, когда обе очень сильно изменились под воздействием обстоятельств.

В какой момент эта непохожесть стала раздражать Нору? У нее не было ответа на этот вопрос. Ей казалось, что просто в какой-то момент она проснулась утром и поняла, что ей не будет покоя, пока по земле ходит Элла. И даже тот факт, что сейчас своими действиями Элка угрожала безопасности и стабильности их бизнеса, не имел основополагающего значения.

Элла могла вести себя тише воды, ниже травы, ничего не предпринимать и вообще не ссориться с Норой, согласившись на все ее предложения и условия. От этого Нора не стала бы ненавидеть ее ни на йоту меньше. Ее внутренний жар могло остудить только полное физическое устранение раздражающего фактора. А это означало, что Эллу нужно убить.

Мысль эта, промелькнув в голове впервые, ужаснула, оставив чувство опустошения. Нора не была убийцей. То есть та Нора, которую она привыкла каждое утро видеть в зеркале, не могла быть убийцей. С этим убеждением она прожила сорок три года и, как оказалось, ошиблась.

По крайней мере, когда мысль вернулась, а потом начала приходить регулярно, снова и снова, в ней уже не было ничего пугающего. Убить – на самом деле просто, особенно если обладаешь высоким интеллектом и умеешь продумывать мельчайшие детали. Нора умела.

План убийства был простым, легко выполнимым, а главное, практически ненаказуемым. И человек, готовый помочь Норе воплотить его в жизнь, нашелся очень быстро. Это был человек из самого ближнего Элкиного круга, ближе не бывает.

Маховик преступления был уже запущен, оставалось только ждать. Но именно ждать Нора не умела. Так было с раннего детства. Ожидания Нового года, экзамена, первого свидания с новым кавалером были одинаково невыносимы. Минуты растягивались на часы, часы на сутки. Норе всегда казалось, что циферблат издевается над ней, отодвигая стрелки все дальше и дальше от заветной цели.

Ее одинаково раздражало стоять на остановке в ожидании автобуса и терпеть, пока закипит чайник. Она сама была стремительной и порывистой, и растянутая вечность ожидания кололась как чужой, кусачий свитер, который хотелось стянуть через голову и отбросить в сторону. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Это действительно правда. Особенно когда долго и мучительно ждешь чьей-то смерти.

Она отдавала себе отчет, что задуманный ею план может оказаться несмертельным. Что ж, Элкина инвалидность ее тоже вполне устраивала. По крайней мере, не будет путаться под ногами, сосредоточится на собственном здоровье и перестанет строить планы, как уничтожить «ЭльНор». Такое избавление от проблемы, хоть и не было радикальным, тоже годилось. В конце концов, она не зверь.

Нора прошла в ванную комнату, скинула невесомый халат – пышную пену умопомрачительно дорогого кружева, критически оглядела в большом зеркале свою обнаженную фигуру и переступила порог душевой кабины.

«Пожалуй, нужно сауну включить, – лениво подумала она, подставляя лицо колким струйкам воды, бившим наотмашь, не жалея. – Когда на улице осень, причем такая, как в этом году, классическая, мокрая и холодная осень, заставляющая все время мечтать о том, чтобы, как кошка, закрыть нос мягкой пушистой лапой, нет ничего более приятного, чем влажный, горячий жар сауны, сравнимый с бушующим в ней самой пламенем».