Твоя примерная коварная жена

– Правильно. На границе с ним парк огромный, и мы его тоже взяли в аренду. Вырубать ни в коем случае не будем, в порядок приведем, пруд выкопаем, запустим в него рыбу и уток. Ну, ты же знаешь, Степа. Проект видел.

– Так я и говорю. Давайте сделаем наружную обшивку здания зеленой. Не сплошняком, конечно, частично. Зеленый цвет виден издалека. Будет стоять зеленый парк, а на границе с ним зеленый микрорайон. Я уже и материалы посмотрел нужные, и поставщиков нашел. Получается чуть дороже, но я уже рассчитал, на чем можно сэкономить, чтобы не вылезти за смету. Я же понимаю, что мы сейчас не можем себе этого позволить. Вот расчеты, посмотрите?

– Разумеется, посмотрю. – Бжезинская взяла протянутую ей пухлую папку. Предложение Ушакова было внезапным, но не лишенным смысла, и она немного досадовала на себя, что не додумалась до этого первой. Если парень действительно все просчитал, то ему цены нет. А значит это только то, что она в нем не ошиблась и в очередной раз приняла правильное решение. – Я возьму домой, чтобы вечером посмотреть. Днем ни минуты свободной нет. Вот и сейчас мне в Думу убегать надо. У тебя еще что-то?

– Давайте я вас до машины провожу и еще кое-какие соображения изложу, – кивнул Степан, понимая, что королевская аудиенция закончена. – Я тут еще одну штуку придумал.

Он продолжал быстро, сбивчиво, но понятно говорить, пока Элеонора надевала плащ из тонкой лайки и поправляла прическу, утром сделанную у Любови Молодцовой, лучшего парикмахера их города. На укладку она ходила через день, не позволяя себе появляться на людях без прически и макияжа. Королевские манеры основаны на привычке всегда держать спину, это всем известно. А дьявол скрывается в мелочах, поэтому нельзя допустить седые корни волос, торчащие в сторону пряди или несовершенный лак на ногтях.

Сопровождаемая Степаном, скачущим вокруг нее (ну чистый Поль, ей-богу), она вышла в приемную, бросила секретарше, что уходит и вернется лишь к вечеру, и выплыла в коридор. Ушаков продолжал говорить, но сейчас она его почти не слушала, настраиваясь мыслями на предстоящее заседание думского комитета. Собеседник сейчас жужжал в ухе настойчивым комаром и вдруг затих.

Наступившая тишина выбила из привычной колеи, Элеонора вынырнула из своих мыслей и удивленно оглянулась, куда пропал ее новый главный инженер. Почему затих? Он стоял в паре шагов от нее и задумчиво всматривался в длинный коридор, по которому уже вдали кто-то шел. Без очков Бжезинская не видела, кто именно. В последнее время на нервной почве у нее обострилась близорукость, но она никому в этом не признавалась из-за какого-то глупого женского стеснения. Поэтому и очки надевала, лишь работая за компьютером, когда ее никто не видел.

– Степа, ты что? Привидение встретил? – насмешливо спросила она Ушакова, стоящего посредине коридора с каким-то странным, напряженным выражением лица.

– Что? – Он дико посмотрел на нее и тут же улыбнулся, вновь став знакомым, привычным Степаном. – Нет, ничего, Элеонора Александровна, показалось. Извините, что я отвлекся. Так вы подумаете над моим предложением?

– Обязательно подумаю, Степа. Только изложи мне его в письменном виде, – улыбаясь сказала Бжезинская. Ну как дать понять этому парнишке, что она его совсем не слушала? – Я часа через два-три вернусь, ты мне отдашь свою бумажку, и я ее вечером посмотрю вместе с первым твоим рационализаторским предложением. В твоих идеях, несомненно, что-то есть.

Впрочем, вечером Элеонора Бжезинская так и не смогла отдать должное документам, подготовленным Степаном Ушаковым. Ее планы были нарушены неожиданным происшествием, к которому она оказалась не готова. Вернувшись из областной Думы, она застала в приемной начальника своей службы безопасности Меркурьева.

– Олег? – удивилась она. – Ты меня ждешь? Я вроде тебя не вызывала. Или что-то случилось?

– Случилось, – мрачно сообщил Меркурьев. – Можно я к вам зайду? Примете?

– Да проходи, конечно. – Бжезинская неизвестно отчего вдруг встревожилась. – Погоди, сейчас чаю нам попрошу у Милы. Замерзла я что-то, на улице ужас, а не погода.

Меркурьев послушно молчал, угрюмо рассматривая крышку полированного стола для совещаний, за который уселся сразу, как вошел в кабинет. Это было необычно. Стол использовали по назначению и садились за него лишь на больших планерках. Все остальное время все визитеры, и Меркурьев не исключение, усаживались за маленький столик, приставленный к рабочему столу Элеоноры.

Несмотря на разрастающуюся внутреннюю тревогу, больше вызванную угрюмостью обычно веселого и разбитного Меркурьева, Бжезинская заставила себя не спеша раздеться, села напротив него, дождалась, пока Мила принесет чай и расставит приборы – перед начальницей ее расписанную под гжель чашку, из которой она всегда пила чай на работе, а перед Меркурьевым хрустальный стакан в серебряном подстаканнике. Он предпочитал чаевничать именно так.

– Что случилось, Олег? – мягко спросила Бжезинская, сделав аккуратный глоток и убедившись в том, что начальник службы безопасности первым начинать разговор не намерен.