— Ты из-за них поменяла замок?
— Что ты? — возмутилась мать и даже хлопнула по руке сына. — Это Леша… сказал, что квартира должна быть крепостью…
— Ну да, а сами как печенеги с налетом, — хмыкнул Ник.
— Так ради нас же!
— Да кто ж спорит?! Здорово, что у нас есть Фроловы!
— Здорово!
И Никита напрочь забыл рассказать о новом однофамильце, успел только на пару сообщений ответить Нике, а потом провалился в сон: набегался за день. А Алиса долго лежала на новой тахте, смотрела на незашторенное окно (разбор с портьерами отложили на завтра) и думала о детях. О взрослом сыне, который оказывается сам может собрать мебель (туалетный столик собрал Никита), о дочери, которая верила, что у матери вся жизнь впереди. Как там говорили в извечном фильме «Москва слезам не верит»: «После сорока жизнь только начинается»? Ну и пусть так. Правда, уже не сорок, а сорок пять, но всё равно. Ведь всё зависит от настроя! А для нее, для Алисы, жизнь только начинается!
Глава 57. Личный ад
— Тим, тебе же сказали не напрягаться! — повторяет Елена Николаевна на автомате, подкрашивая у зеркала глаза.
Тимка натягивает в это время рубашку, повязывает галстук (у формы настоящий галстук, а не обманка на резинке).
— У меня ничего не болит, — бубнит сын в ответ.
— Вот чего неймется! Сидел бы дома, — вторит жене Алексей.
— И ты, Брут?! — восклицает парень.
Батя тихо посмеивается.
— Это всё любовь! — картинно вздыхает Дашка, и все начинают хохотать.
Сообщения от Леры короткие, как точки в азбуке Морзе: «ок», «угу», «спс», «пжст», «не». У Тимки даже зубы сводит! А полностью написать «нет» вместо «не»? Вчера они не виделись. Только созвонились, и то на три минуты, а потом понеслась шпионская переписка Интерпола. Тимку хватило на три ответных сообщения, а потом купол сорвало.
«Привет!»
«Угу» (и ни одного знака препинания, и почему «угу», ведь ни о чем не спрашивал?).
«Как чувствуешь себя?»
«Ок» (и опять сил на точку не хватило!).
«В школу идешь?»
«Угу»
«Я за тобой зайду?»
«Ок»
Вопросительные знаки в голове заполнили всё свободное место:
Тимка стал оставлять наговорки, подбивая девушку на это же, но… у нее сломаны наушники и слушать аудиопослания ей неудобно. Тимка едва не взвыл.
— Соколова, это ж не секс по телефону? С чего неудобно-то? — пробормотал парень, но вынужден был смириться. И понеслись все эти «угу», «ага» и прочее.
Лера была с одним локтевым костылем и на ногу почти наступала. Ей тоже необязательно было идти в школу, но… если не пойти, значит признать вину, признать себя виноватой в произошедшем. Да и как не идти, если Тим идет? И ей было невдомек, что парень идет в школу из-за нее. Вот даже у подъезда встретил, рюкзак со сменкой отобрал, шел рядом, готовый поддержать, понести и прочее. Лера ловко управлялась костылем, не опираясь еще полностью на покалеченную ногу. Так и дошли до кабинета, где сидел Лерин класс. Как бы между прочим Тим заглянул в класс и тяжело вздохнул: Страхова не было.
Ребята в классе окружили его, о чем-то спрашивали. Сердобольные девчонки охали-ахали, интересовались самочувствием. Тимка отшучивался. Выхватил из общей массы серо-зеленые глаза Клинкиной, смотрящей таким красноречивым взглядом, где читалось
— Нужно уравновесить команды, а то так нечестно получится, — сказала Карина, и учитель с ней согласилась. Сэм, скрипнув зубами, сел к ребятам на второй ряд, а Денис подсел к Тимке.
— Ну вы, если чё, сами так решили, — отшутился он.