Твоя реальность — тебе решать

Лера подошла к девушке, посмотрела, как та гладит Графа, а тот воспринимает это, как должное, пробормотала:

— Альмой звали его мать.

Карина вскинула удивленные глаза.

— Да ладно! Сколько ему? Пять? Шесть?

— Пять.

— Значит из последнего помёта. Красавец!

— Не думала, что любишь собак.

— Собаки лучше людей.

— Это точно.

— Конечно, точно. Ты вот прошлепала мимо, хоть и узнала меня, и видела, что у меня свободными остались только зубы, а он нет.

Лера фыркнула и пробормотала что-то, но Карина не расслышала. Она знала лишь, что Граф не подпускает к себе чужих. Дался в руки только Тимке и вот Клинкиной, чтоб ее!

Но вслух не произнесла, а просто подняла коробку.

— Далеко идти?

— Три дня лесом, два дня полем.

Лера опять фыркнула, но промолчала. Всю дорогу до «четвертой», а потом обратно девушки молчали. Карина только поблагодарила и всё. Обратно шли той же самой аллеей. Лера хотела бы убежать вперед или отстать, но Граф будто приклеился к ноге Клинкиной, которая периодически наклонялась и гладила его. Так и шли.

Вечерело. Закат озолотил по узкой кромке небо. Белые воздушные полосы крест-накрест расчерчивали бескрайнюю высь, расширяясь легким взбитым белком. И из-за золота заката, из-за белоснежных пуховых полос небосклон казался пронзительно синим. Ветер едва касался ветвей деревьев, и те шептались высоко над головой.

Кое-где на лавочках сидели. Недалеко от входа в парк аттракционов сидели три девчонки и о чем-то весело и громко говорили. Лера и Карина почти прошли мимо, как до ушей долетело:

— …да что я дура, что ли? Я знала, что мать придет в десять. У меня всё было под контролем! Всё чики-пуки!

— А в ВК писали, что ты чуть того…

— Ой, да фигня! Зато теперь всё, что ни попрошу! Вчера сижу, реву, типа телефон сдох. Мать: «ой-ой-ой, ай-ай-ай, что стряслось?» ну я и сказала, что хочу айфон. И вот!

— Ни хрена себе! В натуре айфон?

— Нет, блин, подделка…

— Из-за тебя пацаны подрались…

— Ой, да ладно…

И в этот самый момент Карина, и так замедлившая шаг, остановилась и оглянулась на девчонку. Остановился Граф, а за ним и Лера. Соколова глянула на Клинкину вопросительно, но сказать ничего не успела.

— Вот сучка! — буркнула Карина и направилась к девушкам, Граф, как верный паж, за ней. Лера шикнула, но пес прикинулся глухим, и девочка вынуждены была двинуться следом.

Клинкина подошла к лавочке, остановилась напротив, оглядела девиц, усмехнулась:

— Три девицы под окном…

Девчонки замолчали и уставились на Клинкину.

— Чё надо? — рыкнула та, что была покрупнее.

— Шоколада! Чё? Нет? А чё тогда спрашиваешь?

— Слышь…

— В жопу дрыщ! Сиди, не фони! — рыкнула Карина со злостью, а потом глянула на девчонку, у которой на обеих руках от запястий до локтя были повязки. — Волкова? Кира?

— Ну, допустим, — промямлила та в ответ, а в следующий момент заголосила благим матом, потому что Карина вцепилась ей в волосы и потащила с лавочки. Девки заорали, бросились на нее, но тут на них двинулся пес.

— Гав! — будто выстрел из пушки — девчонки тут же опустились на лавочку.

— Не ссыте, я только покалякаю с ней. Ты же не против? — с улыбкой проговорила Карина.

— Ах, ты сука! — дернулась Кира из рук.

— Не рыпайся, а то скальп сниму. И вы не дергайтесь! Видите вон ту девчонку? Не смотрите, что мелкая. Она чемпионка мира по рукопашке, уловили? Дернетесь, она вас обеих в морской узел свяжет, потом без инструкции не размотаетесь.

— Ах вы! — взвизгнули девки.

— Лера!

— Граф!

— Гав! — словно выстрел из пушки.

— Какой хороший мальчик! — умилилась Карина, а потом перевела взгляд на Волкову, которая даже выпрямиться толком не могла, и аж зубы скрипнули. Клинкина подошла к сетке, которой был огорожен парк аттракционов, толкнула девицу.

— Дуры конченные! — взвизгнула Кира. Карина бросила взгляд назад, усмехнулась: Лера стояла недалеко и смотрела на происходящее.

Соколова не вмешивалась в разборки. Она даже не узнала Волкову, хотя фотография этой девицы заполонили все группы ВК, так или иначе связанные с городом. И сейчас, когда Клинкина, явно влюбленная в Тима, собиралась проредить шевелюру Кире, душу охватывали странные чувства. С одной стороны, хотелось уйти, чтобы не участвовать в этом действе, но с другой — хотелось отодвинуть Клинкину и самой наддавать сопернице. Его боль, которую он не сумел прикрыть на стадионе, его мучение терзали душу, просто рвали на части. И сердце кровоточило… за чужую боль кровоточило.

— Слышала, Лер? Эта овца нас дурами обозвала… Дебилка, при чем тут наш IQ? Если сложить его значения вас троих, то даже не дотянете до нее, не говоря уж обо мне!

— Пусти, блин!

— Волкова, мне тебя нашинковать хочется, а ей — кивок назад — вот в эту сетку замотать наподобие рулета.

— Дуры… Нормально позвать не могли?

— А ты бы нормально не пошла, — передразнила ее Карина. — Ведь так, Лер?

— Угу. И ручки перемотаны…, — проговорила сзади Соколова.