Твоя реальность — тебе решать

— Вряд ли, — повторила мама и зарделась, как школьница, уткнувшись носом в цветы.

— О! видимо, всё серьезно.

— Да. А ты чем занята? У меня к тебе дело…

— А я пытаюсь решить в чем идти, чтоб поддержать команду нашей гимназии в матче против «первой».

— А когда он?

— В три.

— Ну, может вот эту юбочку и вот эту кофточку?

— Не хочу сверкать голым пупом.

— Ну да. Зачем отвлекать игроков?

— Ма!

— Может, тогда вот это?

Они долго препирались, пока не сошлись на джинсовом сарафане и белой футболке. Лера переодевалась, но мама почему-то не уходила из комнаты.

— Ты что-то хотела?

Мама кивнула и протянула флэшку.

— Я хочу, чтоб ты ее посмотрела.

— Сейчас?

— Ну, время еще есть. Там видео на четыре минуты.

— Может, вечером?

— Лера, я прошу тебя. Пожалуйста.

Девочка, тяжело вздохнув, села за ноутбук. Сейчас смотреть совсем ничего не хотелось, но мама так редко о чем-то просила. Почти никогда. Да и четыре минуты погоды не сделают. Хоть эти минуты не думать об Уварове.

Видео открылось. На экране появилось фото мамы со смешным маленьким животом. Это дедушка ее сфотографировал, когда она чай разливала. Глаза удивленные, улыбка прячется в уголках губ, а левая ладошка лежит на шарике под грудью. А затем под фото проявилась надпись: «Такой я твою маму не видел. И не разу не прикоснулся к тебе…». И сердце отчего-то замерло в груди…

***

Мать почти довела до бешенства. Нервы чувствовались сейчас струнами — только тронь, а тут она «это платье», «эти туфли», «эта прическа»… Кристина пришла, и Ника попросила ее просто заплести одну широкую косу. Мать пыталась настоять на какой-то прическе, но Ника прикинулась глухой, лишь буркнула, что локоны с такой-то длиной завесят всю клавиатуру.

Потом дошел черед до платья. Нет, оно было очень красивое — белое жаккардовое, отрезное по талии, до колена, и очень выигрышно смотрелось на фоне темного занавеса. Но Нике с ростом 175 сантиметров оно даже не доходило до колен. Куда-то в нем сходить можно было, но не сидеть за фортепиано. Кроме того, из-за специфики ткани оно слишком стесняло движение рук. Но мама тут же предложила надеть белый кружевной подъюбник, и вот тогда Ника не выдержала.

— Мама, это мой концерт. Я хочу решать сама! Ну что-то же я могу решить? Или я ничего не могу решить в своей собственной жизни?

В итоге она влезла в гардероб и извлекла белоснежный топ с короткими рукавами и округлым вырезом горловины, проймы которого декорированы широкими рюшами. А к нему в пару выбрала пепельную юбку-миди из тафты. Под бдительным оком обиженной и насупившейся мамы девочка переоделась.

— Ну туфли-то хоть оставишь? Или протест — везде протест? — проговорила она недовольным голосом.

— Я не надену каблук. Никакой. Я пойду в слипах. Они сюда идеально подойдут.

— Ну, конечно, не я же их предложила!

— Мама! Я прошу тебя! Перестань! Дай мне нормально собраться. Дай настроиться! Я без тебя уже взведена до предела!

Мать хотела было открыть рот, но передумала и просто вышла из комнаты. Ника подошла и закрыла плотно дверь, прижалась к ней лбом. Сердце клокотало где-то в горле, руки тряслись так, что, будь у Ники стакан с водой, вода расплескалась бы. Вероника задышала глубже, спокойнее, усмиряя собственный пульс, утешая собственное сердце.

Телефон вжикнул. Ник написал, что нашел человека, пожелал удачи и успеха. Ника лишь вздохнула, глянула на фортепиано. Играть сегодня почему-то не хотелось…

Она подошла и отложила сумку, приготовленную мамой, взяла свой школьный рюкзак, вытряхнула все из него прямо на кровать, дернула замок, сунула телефон и вышла из комнаты. Глазами она столкнулась с Егором, тот улыбнулся и что-то сказал, но что именно Ника не поняла, словно не расслышала. Мать уже при полном параде стояла в дверях, окинула взглядом дочь, закатила глаза и вышла из квартиры. Ника следом за ней.

Слава Богу, мать не стала ничего говорить до самой музыкальной школы. Просто шла молча, чуть впереди, иногда глядела на Нику, как на маленькую девочку, которая может потеряться по дороге. А в школе не протолкнуться: родители, педагоги, бабушки, дедушки, ученики. Ника сразу прошла к актовый зал. Еще раз посмотрела на свою фамилию и время, указанное напротив нее, вздохнула. На часах 14:20. Можно спокойно пройти за кулисы и подождать там в тишине, хотя… какая уж там тишина. Но зато мать не пилит. И на том хорошо. Девочка пробралась в уголок и села на лавочку, прижав к груди рюкзак и вдруг вскинулась. Рюкзак лучше было бы оставить у мамы, но возвращаться не хотелось. Ничего она и так посидит с ним. Она закрыла глаза и отрешилась ото всего.

Рядом кто-то говорит: голос потоньше спрашивает, а бас отвечает.

— Так и что?

— Да ничего. Если «вторая» будет в неполном составе, нам засчитают победу автоматом.

— Пулеметом, блин. Не, автоматом не надо… Нужно надрать гимнастов этих…

— Каких гимнастов?

— Ну… гимназия же…

— Ну ты тупень! Гимназистов!

— А похрен!