Твоя реальность — тебе решать

А у Леры вдруг кончился весь запал, и Тим, гад такой, ей никак не помогал. Он считал, она должна ко всему прийти сама. Тут ее нечаянно толкнули ребята, спешащие к трибунам, и она влетела в Тимкину грудь носом. Парень поймал девочку, придержал, а та вдруг обняла его, прижалась, и Тим замер. Он видел ее макушку, чувствовал под ладонями хрупкие плечи, и сердце ликовало!

— Спасибо, — сказала Лера.

— Что? — о да, Тимка умел прикидываться глухим.

— Спасибо!

— За что?

— Они бежали следом…

— Кто?

— Родители.

— Увиделась с отцом?

— Угу.

— Я рад.

— Я тоже.

— Лерка…, — выдохнул Тим, обняв хрупкие плечи, склонившись к макушке.

Девочка стиснула руки, Тимка даже крякнул от такого сильного объятия, а потом задрала голову, чтобы глянуть в глаза своего парня. А там лучилось и искрилось весеннее небо, колдовское, не иначе. Тонкие пальцы скользнули по загоревшей шее и потянули на себя. Тимка улыбнулся, а потом, оторвав ее легкую от земли, поцеловал свою девчонку-драчунью.

— Видимо, всё-таки парень, — раздался мужской голос рядом.

— Ну, Коля!

— Тимыч! — это уже Ник рявкает. Вот ведь!

Тимка оторвался от девичьих губ. Глянул в смеющиеся медовые глаза, которые сейчас были так близко.

— Придется вернуться на бренную землю, — проговорил он, а Лера лишь крепче обвила его загоревшую шею руками.

— Угу, — только и сказала она куда-то в ключицу.

Тимка аккуратно поставил ее на плитку, коснулся пальцами румяной щеки и бросился на площадку к друзьям.

Ник улыбался от уха до уха.

— Вот только ляпни что-нибудь, — буркнул Тим.

— Да я вообще молчу!

— А то я тебя не знаю!

— Парни! Всё потом! — крикнула Ника, и начался разогрев.

Но Тимка всё так же продолжал улыбаться. Теперь он точно знал: сегодня они победят!

После разогрева в относительной тишине, возвышаясь над всеми, рефери, объяснил правила игры, указал на троих людей стоящих за сеткой по периметру, которые должны были следить за ходом игры, а потом призвал зрителей вести себя тише и не отвлекать игроков. Рядом с ним стоял Егор со своим чемоданчиком в руках. Он здесь был и как участник первой игры, и как врач. Ему дали слово. Он рассказал о текущем счете, об итогах матчей полуфиналов. А потом игра началась.

В первой тройке как от «первой», так и от «второй» выступали трое лидеров. С одной стороны — Арт, Зайцев и Кирилл, с другой — Ник, Ника и Тим. Они не первый раз стояли друг против друга. Они знали слабые и сильные стороны каждого, поэтому на прощупывание почвы времени не дала ни одна, ни вторая команды. Гимназия бросилась в атаку, и Кирилл, который до этого не играл с Никой, недооценил возможности вертлявой девчонки, которая, казалось, взлетела над площадкой, поймала длинный высокий пас Тимки и легко, словно делала это сотню раз, бросила мяч в корзину, и Зайцев не успел его перехватить. Трибуны взорвались аплодисментами и ворчанием. Тимка хлопнул Веронику по плечу, Ник приобнял, и ребята вновь встали на свои позиции.

— Ушами не хлопать! — рявкнул Арт своим.

Тимка не упустил возможности съязвить:

— Правильно, хлопайте руками, вдруг взлетите!

Мяч вновь был в игре. «Первая» пыталась отыграться, но «вторая» была очень бдительна и не подпускала к линии броска. Набежали тучки, спрятали солнце, и все: и те, кто был на трибунах, и те, кто играл, выдохнули с облегчением. «Первая» пошла на штурм.

Егор не спускал глаз с площадки, но всё же время от времени поглядывал на дорожку от светофора. Если мать решит прибежать на разборки, то она пойдет только этой дорогой. Хорошо бы ее перехватить, чтобы избежать скандала. И тут мужчина увидел тренера, Ивана Ивановича, который стоял, сложив руки на груди, и с какой-то не то брезгливостью, не то неприязнью следил за ходом игры. Вот «перваши» всё же забросили мяч в корзину, и рефери засчитал очки. Трибуны горланили, а тренер скривился, и тогда Егор подошел к нему.

— Здравствуйте, Иван Иванович.

Тот вскинул на него глаза, улыбнулся, протянул руку.

— Здорово, коль не шутишь, Егор… Владимирович, если не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь. А вы за кого болеете?

— Я? Я даже за себя не болею, а уж тут-то…

— Да вы, наверно, их всех знаете.

— А то! А вот этим двум, из «второй», вообще запретил играть. Видал, какие послушные?

— Вы о Нике? Нога у него полностью восстановилась. А со вторым что? С виду всё нормально…

— А его избили.

— Избили? Когда?

— В понедельник. Бешеная мамаша сумкой с металлическими уголками.

— А, это его снимки МРТ мне присылали для консультации. Тимофей, так кажется? Не переживайте. Там ушиб мягких тканей. У него даже сотрясения не было. Надо же, как быстро зажила царапина.

— У этих балбесов-переростков чемпионат, — понимаешь, чемпионат в понедельник, — а они? А если травма?

— А если нет? Слушайте, Иван Иваныч, а вы помните, как нас с Пашкой гоняли? А мы с «первашами» тогда стенка на стенку ходили. Ни одной целой рожи на игре не было! Вы нас линчевать грозились! И ничего!

— Пользуетесь моей добротой…

— Мне почти тридцатник, а это тринадцатая игра. И я тринадцать лет нахожу время и приезжаю на этот матч. Это… традиция! Отстоять честь школы!