Твоя реальность — тебе решать

Мать глянула на ребенка, которому на каблуках едва доставала до плеча, потом перевела глаза на большую ладонь, сжимающую ее пальцы. С каких пор эта ладонь стала такой большой? Когда этот мальчишка успел так вырасти? Улыбнулась, пригладила сбившийся чуб.

— Попа как орех… Ладонь со сковородку, а в голове еще детство скачет, — пробормотала она и вздохнула. — Пошли на урок, а то Никита там извелся весь. Думает, я тебя тут уже нафаршировала.

— Пусть думает. Он меня какой-то мамой Чоли обозвал! Прикинь, даже спросил, не хочу ли я его усыновить!

— Как? — спросила Елена Николаевна и залилась смехом.

— Мамой Чоли! Это вообще что такое? Или кто такое?

Но в этот момент Елена Николаевна открыла дверь и подтолкнула сына вперед.

— Мама Чоли? О, господи! — смеялась она, проходя в класс.

Ребята, поднявшись на приветствие учителя, заулыбались. Елена Николаевна не была уж очень строгой. Не была злой. Но всегда казалась отстраненной, немного холодной, и поэтому слышать, как она хохочет, видеть ее смеющиеся глаза было и приятно, и весело. Она махнула не в силах что-то сказать, и класс сел.

— Так. Приступим. Сегодня у нас с вами следующий план действий. Сначала повторим принцип решения восьмого задания ЕГЭ. Кто объяснит? Желающих нет? Ну тогда… мама Чоли… Тьфу ты! Господи! — и она опять засмеялась. За ней прыснул Егоров.

— Мама! — крикнул неосознанно Тимка и осекся: впервые за свои десять лет обучения в школе он назвал маму мамой.

Класс смеялся. Никто даже не мог назвать причину этого всеобщего веселья. Но казалось, в душу каждого глянуло солнце. И Елена Николаевна не вспомнила о самостоятельной.

[1] Ратовать – ревностно защищать.

Глава 17. Симпатия? Нет, просто зацепило.

Хуже того, кто ненавистен,

может быть только тот,

кто нравится.

Макс, «Воровка книг» (The Book Thief)

После русского было решено отправить Тимку занять очередь в столовой, а Никита отправился на поиски Вероники. Нашел на третьем этаже, девчонки как раз выходили из кабинета. Ник махнул Веронике, и она подошла с Лерой, познакомила, и все вместе отправились вниз.

Тимка, увидев Леру, усмехнулся. Эта девчонка-драчунья притягивала, было в ней что-то… а что именно и сам парень не смог бы объяснить. Вот только он так и не сказал другу, что на литру вчера опоздал из-за нее. А сейчас она шла рядом с Ником и Никой и с каждым шагом приближалась к Уварову.

— Вот знакомься, это друг Никиты, Тимофей, — представила Вероника, — а это моя подруга Валерия.

— Валерия Соколова, — сухо поправила девочка.

— Тимофей Уваров, — в тон ей ответил парень и протянул руку. Она глянула на ладонь, но рук из кармана не вытащила.

— Лучше обойтись без рукопожатий, — сказала Лера, — пандемия… может, слышал?

Тимка хмыкнул и тоже сунул руку в карман.

— Слышал.

Они смотрели друг другу в глаза, словно в гляделки играли. Тимка смотрел открыто, даже с вызовом, с ухмылкой на губах. Лера, казалось, изучала его, словно подвох искала. Хорош, что сказать. Блондин со стрижкой полубокс. Глаза льдисто-голубые, как небо. И хватка крепкая. Обычно мальчишки не хватали ее за руку, даже не пытались. Этот схватил по незнанию. А она была босая, одетая кое-как, да к тому же злая. Так бы и размазала Нестерова (стоит вспомнить его рожу, и кулаки сами собой сжимаются)!

«Интересно, а зачем Тимофей Уваров вчера меня у туалета караулил? Может, спросить?»— мелькнуло в голове.

А Тимка смотрел на девочку и что-то едва ощутимо царапало душу. Маленькая, даже до плеча не доставала. Стрижка мальчишеская: затылок коротко стриженный, а на глазах челка. И эта челка отчасти являлась спасением, потому что глубокие карие (как крепкий кофе) глаза, Уварову казались омутом: темным и холодным, где под глянцем воды (Тим был в этом уверен) прятались черти. О! еще какие черти!

За столом Тимка молчал (обычно у него рот не закрывался, вернее, закрывался, лишь пока жевал) и время от времени поглядывал на Леру. Как бы вскользь, как бы невзначай, но посматривал. Ник усмехнулся, однако промолчал. Как бы там ни было Тим потом сам всё расскажет.

— А когда у тебя концерт? — вдруг спросил Ник Веронику.

— Двадцать восьмого, — ответила она.

— А мы вроде как до двадцать восьмого учимся, там же линейки, — сказал Никита.

— Ну, концерт в три. Выпускной. Последний.

— И сколько ты оттарабанила? — усмехнулся Тимка.

— Девять лет, — проговорила Ника.

Тимка присвистнул, а потом посмотрел на Леру. Та разламывала пирожок и на парня не смотрела.

— А ты, Валерия Соколова, чем занимаешься? — с наигранным равнодушием поинтересовался Уваров и достал жвачку.

Та хмыкнула:

— А сам не видишь? Ем.

Тимка забросил в рот подушечку, сложил руки на стол, придвинулся к девочке.

— Не сейчас, а вообще, — уточнил он.

Лера усмехнулась, приблизилась, глянула с издевкой в глазах и ответила тихо:

— А ты не понял? Не дошло, когда я вчера тебя за ручку белую поймала, чтоб ты нос не расквасил?