Твоя реальность — тебе решать

Уваров забросил рюкзак на плечо, развернулся и пошел по коридору, что-то недовольно бормоча под нос. Ник вытер слезы, которые выступили на глаза, посмотрел ему в спину.

— Обиделась моя мама Чоли, — усмехнулся и побежал за другом.

Догнав, обхватил руками за талию, оторвал от пола, подкинул, не обращая внимания на протест и попытку вырваться.

— Пусти! Ты! Придурок! Пусти! — возмущался Тимка, пытаясь разомкнуть руки Егорова, сцепленные в замок на Тимкином животе.

Девчата, стоящие в коридоре и наблюдающие за парнями, перешептывались, улыбались. Уваров, заметив косые взгляды, всё же совладал с приступом любви Никиты, вырвался, отскочил.

— Что творишь? Больной что ли? — возмутился он.

Ник шагнул к нему, раскинув руки в стороны, норовясь обнять, Тим, защищаясь, встал в стойку.

— Уймись, бешеный! Я натурал!

— Бро! Дай обниму!

— Ага! Шас! Шнурки поглажу! — и бросив это он развернулся и побежал по коридору, Ник помчался за ним.

Тимка выскочил в рекреацию и, увидев, что дверь в кабинет Настеньки приоткрыта, рванул к нему. Влетел, не глядя по сторонам, и закрыл дверь. Вцепился в ручку и уперся ногой в косяк, преодолевая силу, с которой давил на дверную ручку по другую сторону Никита.

— Тим! Засранец! Пусти, пока по-хорошему прошу! — донеслось из-за двери.

— Разбежался! — смеясь ответил Уваров.

— Блин! Сломаем ведь!

— Вали в класс!

— Дверь открой!

Тимка уже открыл рот, чтоб ответить, как вдруг спиной почувствовал чье-то присутствие, а потом носа коснулся до боли знакомый аромат. Такой знакомый, что даже флакон вспомнил, словно увидел его на… мамином туалетном столике. Мурашки брызнули под рубашку, даже волосы на голове шевельнулись, а от прикосновения родной ладошки он вздрогнул всем телом и отпустил ручку, оборачиваясь. В этот же миг в класс влетел хохочущий Егоров и так и застыл на месте с идиотской улыбкой на губах.

Действительность оказалась куда страшнее. В кабинете помимо Елены Николаевны и Настеньки были и другие учителя, работающие на кафедре русского языка и литературы. Они сидели, смотрели на мальчишек, кто-то улыбался, как Настенька, кто-то поджимал губы. Тимка видел только мамины льдистые глаза. В правом уголке рта пряталась ухмылка. Стыдно-то как…

— Красавцы! — выдохнула она, и Тимка пошел пятнами стыда, казалось, что уши просто объяты огнем. Мама повернулась к коллегам. — А что, Наталья Васильевна, пусть эти и возьмутся за проект. Уваров в этом году хорошо зарекомендовал себя, выступив на семинаре. Сам Усольцев его хвалил. Да и Егоров обладает большим потенциалом. Думаю, Анастасия Петровна со мной согласится.

Настеньке было и смешно, и неловко одновременно. Она прикрывала глаза ладонью, стараясь не смотреть на своих прошлогодних выпускников, но на губах играла улыбка. Среди своих коллег она была самой молодой и к детским шалостям относилась проще. Будь здесь она одна, то заставила бы Тимку открыть дверь, боясь, что эти двое переростков просто могли реально сломать дверь. Может, шлепнула бы ладошкой по заднице, если бы уговорить не получилось, но ругать бы не стала. Это точно. Маме же было неудобно перед коллегами.

— Они справятся, — быстро сказала Настенька.

Елена Николаевна посмотрела сначала на Ника, потом перевела глаза на сына.

«Дома поговорим»,— прочитал ребенок в льдистых глазах и совсем пал духом.

Звонок прозвучал как спасение, но парни продолжали стоять перед учителями. Елена Николаевна хмыкнула:

— Идите в класс, мальчики. Первым будет русский, следующим литература. Ступайте.

И парни выпали из кабинета. Ник глянул на друга. Тимка смотрел под ноги. Из головы не шел мамин холодный взгляд, а впереди ждало два урока в аду. Хорошо, если мама начнет гонять в хвост и в гриву, хуже, если будет игнорировать. Никита шел рядом и молчал. Он очень сожалел, что всё так вышло, но как помочь, не знал.

— Уваров! — раздался голос сзади, и парни оглянулись.

Елена Николаевна шла следом. Свет солнца играл на стеклах очков, и выражение глаз было не понять, но Тимка заметно напрягся, Ник это почувствовал.

— Никита, заходи в класс, — скомандовала учитель.

— Елена Николаевна, это я виноват… — с жаром начал он, но холодный голос его остановил:

— Зайди, пожалуйста в класс. Повторяйте материал прошлого урока. Небольшую самостоятельную напишем по восьмому заданию.

И Никита подчинился.

Елена Николаевна стояла напротив сына, повесившего нос. Стояла и молчала, и Тимке это казалось пыткой. Он видел ее руки, сцепленные в замок на груди, и выше глаз не поднимал. Но вдруг услышал смешок. Вскинул голову и опешил. Мама засмеялась и прикрыла рот тыльной стороной ладони. Глянула на высоченного ребенка и опять засмеялась. Только тогда Тимка выдохнул, даже напряженные плечи опустились. А потом она потянула Тима к себе и всё ж таки хлопнула по твердой, как доска, заднице — от неожиданности великовозрастный сын даже подскочил на месте — а потом затрясла отбитую руку.

— Господи! Она у тебя каменная, что ли?

Парень поймал за пальцы, сжал в ладони.

— Так и должно быть. У мужчины попа должна быть, как орех, — улыбнулся сын.