Твоя случайная жертва

Погружает глубже, и я невольно втягиваю его пальцы, обхватывая ртом, а он приоткрывает рот и его глаза чуть закатываются. Он делает ими характерные толчки…и у меня тянет низ живота и стало больно в груди, покалывает кожу и как будто распирает самые кончики. Они очень твердые. Болезненно и неприятно. И там внизу все сжимается и разжимается, когда пальцы Волина делают поступательные движения у меня во рту, скользя по языку от кончика до самого горла, но не сильно глубоко…не вызывая рефлекса вытолкать их. Он шумно дышит и стискивает сотовый до треска.

— Соси сильнее, — так же хрипло. Закрыв глаза и я сильно обхватываю губами фаланги, всасывая их, до терпкой боли во рту. Преодолевая вакуум Иван продолжает двигать ими, пока вдруг резко не распахнул глаза темные и дикие настолько, что я вздрогнула всем телом.

Медленно вытащил пальцы и провел мокрую дорожку у меня по подбородку, ниже к ключицам и снова усмехнулся, ударив указательным по напряженному соску. Вызвав прилив крови к груди и лёгкую дрожь.

— А ведь эта игра нравится нам обоим.

Вернулся к разговору по смартфону, продолжая поглаживать мой сосок. Сдавил и, глядя мне в глаза сказал:

— Отмены не будет. Я передумал.

Закусив губу стерпела боль и в тоже время что-то неизведанное пронизавшее все тело насквозь. Волин отпустил мой сосок и

убрал сотовый обратно в карман. Вернулся к столу, сел в кресло и открыл бордовую папку, положил передо мной новые листы с договором.

— Подписывай, Ксения.

Пока я раскладывала бумаги перед собой. Он приблизил к лицу свои пальцы и словно принюхался. Как животное. Больной на всю голову ублюдок. Я поднесла ручку к бумаге, стараясь не думать о пунктах, которые прочла, стараясь вообще ни о чем не думать. Это все ради Вари. Потом я ему отомщу…я докажу, что он подонок и мразь. Потом. Обязательно докажу.

Поставила подпись на первом листе, и Волин с довольной улыбкой триумфально сказал:

— И сосать придется не только пальцы, Ксения.

Вскинула голову и сдавила ручку.

— Тебе понравится я обещаю.

Будь ты трижды проклят, гад. Мне понравится, когда я посажу тебя за решетку. Когда люди узнают, что ты за грязное чудовище.

— Жалеешь, что не спустила тогда курок, да?

Я поставила последнюю подпись и процедила сквозь зубы:

— Да! Жалею!

И он демонстративно захлопал в ладоши.

— Браво! Обожаю честность! Ты мне все больше нравишься, малышка. Мне наконец-то перестало быть скучно.

— Так почему вы не купили себе клоуна, если место было вакантно?

Швырнула ручку и с ненавистью подвинула ему бумаги. Волин приподнялся и, подхватив меня под руку, куда-то легко потянул. Покорно пошла следом…Выбора больше нет. Только что я отняла его у себя совершенно.

Иван подвел меня к зеркалу. Так чтоб видела и его, и себя. Я дернулась когда увидела свое отражение с размазанной красной помадой. Волин расхохотался, а я сдавила пальцы в кулаки…потому что знала с чего он смеется — с меня. Помада размазалась таким образом, что напоминала улыбку клоуна.

— Когда мы доиграем и ты мне надоешь, обещаю я дам тебе еще одну возможность разнести мне мозги. — серьезно сказало чудовище, внезапно перестав смеяться, и он вытер помаду с моего подбородка и щек большим пальцем, — а пока что ты будешь меня развлекать. Как я захочу и когда захочу.

Я выпросила для себя несколько дней. Именно выпросила. Совершенно не ожидая, что он согласится мне их дать. В проклятом договоре говорилось об этом. Говорилось о моих отказах, о штрафах, прописанных за каждое слово «нет». Ничего более ужасного, чем этот документ, я в своей жизни не видела. Сумасшедшее чудовище расписало мою жизнь по пунктам, включая прейскурант цен и перечисление наказаний за каждый проступок. Несколько листов, заключающих в себе долговую яму и принадлежность этому ублюдку до тех пор, пока я ему не надоем.

— Ваш договор не имеет никакой юридической силы!

— Этот договор составлен не для суда…Хотя, в этом случае я и судья, и обвинитель и палач в одном флаконе. Он составлен для тебя. Чтобы ты знала за что я буду давать и за что жестоко отнимать…Но, если ты останешься мне должна, я найду метод взыскать, возможно это будет метод очень болезненный для тебя. До момента подписания я был очень добр к тебе…Игра только начиналась, и ты учила ее правила.

— Жизнь моей дочери не игра для меня.

— Это твоя дочь. Наверное, естественно любить собственного ребенка. А для меня она не имеет никакого значения. Почему меня должна волновать ее жизнь? Меня волнуешь ты и наша игра. Если ты проиграешь — это твои проблемы.

— Вы бездушное чудовище!

— Ооо, я слыхал комплименты поинтереснее, чем этот. Меня не волнуют чужие дети. Так сложилось, что я совершенно к ним равнодушен. Впрочем, как и к животным.

— А свои?! Если бы это были ваши дети?! Вы когда-нибудь себе это представляли?

— Нет, не представлял. Я не планирую иметь детей.

Откинулся на спинку кресла и сделал еще один глоток своего кофе. А потом спокойно и равнодушно добавил:

— Никогда.

Человек, который не любит детей и животных внушает подозрения…Если во мне и жила капля сомнения, что он опасный психопат и садист, то теперь она испарилась.