Твоя тень

– Конечно же нет! Я им не доверяю! Именно поэтому я и связался с вами. Хотя насчет вас я тоже до последнего сомневался: вы ведь подруга Кейли. Но затем я прочитал вашу статью, познакомился с вами поближе и понял, что настоящие профессионалы вроде вас дружбу с работой не мешают. Мне кажется, это все потому, что вы – мать, а рассудить любимых детей, наверное, бывает очень не просто, – произнес он и вдруг многозначительно замолчал.

«У меня что, глаз дернулся? Или мне показалось?» – услышав про своих детей, испугалась Кэтрин. Но вслух лишь спокойно осведомилась:

– И какое же у вас алиби?

– Я отправился на званый обед в честь поклонника месяца и заблудился. А я так хотел увидеть Кейли – хоть одним глазком! Думал, вдруг посчастливится, и даже услышу издалека ее пение! Но увы! В двенадцать тридцать я все еще блуждал вокруг студенческого городка Калифорнийского университета и пытался выяснить правильное направление…

«Вот так совпадение! Минута в минуту соответствует времени, когда напали на Шери», – скептически подумала Кэтрин.

– Кто-нибудь сможет подтвердить ваши слова?

– Одна бабуля. Живет возле стадиона. Имени не знаю, не представилась. Когда я подошел спросить дорогу, она работала в саду. Оставив меня при входе, старушка ушла в дом за картой. По телевизору как раз заканчивался выпуск дневных новостей.

«Как раз в то время, когда я уворачивалась от пуль! А в итоге меня шандарахнуло по спине осколком огнетушителя!»

– На какой улице живет эта бабуля?

– Не знаю. Весь дом украшен подвесными кашпо. Как там это растение с красными цветочками называется?

– Герань?

– Наверное. По цветам у нас Кейли главная. А я всего лишь любитель, – сказал Эдвин так, будто бы Кейли была его женой. – Ну прям как моя маман! – продолжал он. – Вот уж у кого была садоводческая жилка!

Дэнс вежливо улыбнулась:

– А еще что-нибудь можете припомнить?

– Дом темно-зеленый. Стоит на углу улицы. Ах да! Вместо гаража у дома навес для автомобиля. Эта бабуля была так любезна со мной, что я помог ей перетаскать мешки с семенами газонной травы. Ей за семьдесят, седая – вот вроде бы и все… Ах да! Еще она заядлая кошатница!

– Хорошо, Эдвин, мы проверим эту информацию. – Дэнс сделала пометку в блокноте. – Дадите нам разрешение на обыск своего заднего двора, где вы видели чужака?

– Конечно, конечно!

Не отрываясь от блокнота, она тут же прибавила:

– А на обыск дома?

– Да, – ответил Эдвин, и Кэтрин призадумалась: колебался ли он хоть долю секунды?

«Черт его разберет».

– Вот если бы старший детектив Мэдиган спросил тогда моего разрешения на обыск, я бы не стал препятствовать.

Сказать, блефует собеседник или нет, агент Дэнс затруднялась. А потому, решив проигнорировать последнее его замечание, просто кивнула:

– Мы с полицейскими назначим время и заранее вам сообщим.

«Удалось ли что-нибудь выяснить методом кинесического анализа? Врет он или нет?» – задалась главными для себя вопросами Кэтрин, но ответить не смогла.

Она припомнила свои же собственные слова, которые произнесла на совещании в понедельник: «У Шарпа может оказаться как серьезный невроз, так и пограничное расстройство личности. Не исключен даже и психоз: шизофрения или биполярное расстройство. Сейчас диагноз ему поставить невозможно, но одно ясно наверняка: окружающий мир он воспринимает совсем не так, как мы с вами».

«Вполне возможно, Эдвин не отдает себе отчета в том, что лжет. Если он сам верит во все свои выдумки, – рассуждала Дэнс, – то кинесика тут бессильна, и анализировать его поведение смысла нет.

Вдобавок специфика заключается в том, – продолжала свой внутренний монолог Кэтрин, – что Шарп привык скрывать свои эмоции. Не так-то легко угадать, испытывает Эдвин стресс или нет, – а ведь на этом и строится весь анализ! Под воздействием стресса допрашиваемый, сам того не желая, ведет себя иначе и в итоге выдает себя с головой».

На самом деле кинесика – это целое искусство. И задача специалиста в данном случае вовсе не ограничивается определением того, лжет человек во время допроса или нет. В первую очередь анализу подвергается язык тела свидетеля или подозреваемого. Во вторую – речь: темп, внятность, а также высота голоса. А уже на третьем этапе методом контент-анализа осмысливается сказанное. По иронии судьбы полагаться на искренность сказанного зачастую нельзя: словом запросто можно ввести в заблуждение – как нарочно, так и ненамеренно.

«А уж когда мы имеем дело с весьма неоднозначным персонажем вроде Эдвина Шарпа, остается опираться как раз таки только на смысл сказанного», – заключила Кэтрин. – Но разве сообщил он хоть что-нибудь действительно полезное?» – спросила себя она, и Эдвин, словно бы в ответ на ее немой вопрос, вдруг покачал головой и улыбнулся.

«Господи боже мой, эта чертова улыбка! Да хладнокровному убийце и то проще в глаза смотреть! Все бы отдала, чтобы только стереть с его лица эту ухмылку!» – мысленно воскликнула Дэнс и тут же одернула себя за то, что не совладала с раздражением.

– Вот ты утверждаете, будто я тут самая толковая… Как по-вашему, я прямолинейный человек?

Эдвин подумал с мгновение и ответил: