Твоя жена Пенелопа

Нет, она его не впустит, конечно. И не простит. Разве можно такое простить? Да еще после всего сказанного… Как бишь там? Она назойливо себя преподносит? Куража в ней нет? Стервозной изюминки?

Да, и правда, нет. Ни куража, ни стервозности. Зато любви много и преданности. Да и вообще, разве можно эти определения на чаши весов сваливать? И упрекать человека в отсутствии того, чего ему природа не дала? А может, и слава богу, что не дала? Вон их сколько сейчас, этих куражных и стервозных… Куда ни плюнь, обязательно в стерву попадешь. Тоже, нашел чем упрекнуть… Вот придет сейчас, а она скажет – давай выкатывайся! Иди к своим куражным-стервозным!

Никита не пришел. И не позвонил. Кто угодно звонил, только не Никита. Мама звонила, Настька, Танька… И каждый раз она вздрагивала, глядя на экран дисплея. И не пыталась скрыть нотки злого разочарования в голосе:

– Да, мам… Нет, не приеду сегодня. Да почему – не отпускает… Я ж не в тюрьме, чтобы меня не отпускать! Да не злюсь я, мам… Болею просто. Да, немного простыла… Все, пока, я потом тебе перезвоню, позже…

Нина нажала на кнопку отбоя, отругала себя запоздало – мать-то при чем? И тут же поймала себя на мысли – а ведь не хочется возвращаться в родительскую квартиру. Ой как не хочется. Потому что вопросы будут – что да как, да почему. Мама еще туда-сюда, может, и смолчит, а папину грозную бесцеремонность никто не отменял. Обязательно вылезет со своей злой досадой – я ведь предупреждал, мол! Попользуется тобой и бросит! Не умеет папа молча за дочку переживать, не объяснишь ему, что это неправильно. Тоже, наверное, природа. Тоже наивная любовь нараспашку.

Так она и пролежала весь день, то просыпаясь, то снова проваливаясь в тяжелую дрему. Все положенное организму время на сон израсходовала, а ночью – хоть плачь… Такая тоска бессонная навалилась, маета маетная, что и впрямь слезы спасением были. Всю подушку насквозь проплакала. Потому что ясно вдруг стало как божий день – не придет Никита. Это действительно – все. Надо принять. Слезами вылить…

Нина задремала, когда за окном уже послышались голоса первых птиц. А вскоре и будильник заверещал – на работу пора.

Встала, глянула на себя в зеркало, ужаснулась – как с таким лицом на работу? Ночные слезы сделали свое черное дело, веки красные, отечные до неприличия, в глазах-щелочках застыла мука невыразимая. Нос распух, а губы сухие, почти белые, в ознобных трещинках. Как с этой красотой на улицу выходить? Даже на лихорадку не спишешь… Придется на себя чужие жалостливые взгляды поневоле притягивать. Нос и губы хоть как-то можно косметикой завуалировать, но глаза… Глаза не спрячешь. Может, солнцезащитные очки нацепить? Так с утра вроде и солнца нет, вовсе смешно…

Пока пыталась привести себя в порядок, отвлеклась на квартирный вопрос. И в самом деле – зачем торопиться к родителям? Вполне можно и здесь пожить, прийти в себя, залечить в одиночестве душевные раны. А потом и еще можно на продление срока договориться… Не так дорого эта Марина берет за квартиру. Не хочется под родительский кров, хоть убей…

Не повезло – в автобусе свободных сидячих мест не оказалось. Еще бы, утренний час пик. А как бы хорошо было ехать до работы, отвернув неказисто зареванное лицо к окну… Вон тетка сбоку – так и колет из глаз любопытной жалостью. А с другого боку мужичок неказистый, лысоватый, тоже принялся разглядывать в упор. Ну, теткино любопытство еще туда-сюда объяснить можно, а этот чего?

Глянула на него сердито – отвернитесь, мол, это же неприлично, в конце концов, так незнакомого человека рассматривать! А ему – хоть бы хны… Наоборот, еще и улыбнулся нахально. Неприятный тип. Приземистый, как танк, лысо-белобрысый, лопоухий, глаза-буравчики. Наклонился к уху, спросил тихо:

– Девушка, у вас что-то случилось, да?

Нина пожала плечами, едва сдерживаясь, чтобы не нахамить в ответ. Нет, а как он себе ее ответ в принципе представляет? Да, мол, случилось? Ах, вы знаете, меня вчера парень бросил?

– Я могу вам чем-то помочь, девушка?

Вот привязался, чудовище лопоухое! Нет, хамство его только раззадорит. Лучше холодной вежливостью окатить, чтобы отвязался. Сквозь зубы, не поворачивая головы, Нина ответила:

– Благодарю, молодой человек. Вы мне ничем помочь не сможете.

– Ну, не такой уж я молодой. И не такой немощный. Если у вас и впрямь что-то серьезное случилось, то я вполне… Вот, возьмите, может, вам пригодится. Если надумаете, звоните.

И сунул ей в руку какой-то картонный прямоугольник. Она сразу и не догадалась, что это всего лишь визитка, глянула в недоумении. Белый глянцевый фон, фамилия с именем-отчеством. Даже логотип какой-то есть. Пробежала быстро глазами – «Детективное агентство «Секрет». Частный детектив Тряпкин Виктор Иванович».

Хмыкнула, улыбнувшись. Понятно, работает человек. Никаким проявлением сочувствия тут и близко не пахнет.

– Что, Виктор Иванович, с клиентами напряженка, да?

– В смысле? Не понял?.. – моргнул мужчина белесыми ресницами.