Твоя жизнь и твоя смерть принадлежат мне

Восемь лет назад император ХёнКи окончательно слёг. В 18 лет бремя власти упало на плечи Его высочества наследного принца ХунЮна. Его величество император ХёнКи осознавал, что это он собственными руками не дал сыну насладиться ни беззаботностью детства, ни бесшабашностью юности, а потому длил и длил своё существование, превозмогая боль, чтобы прикрывать его ошибки и неверные решения своим именем, чтобы как можно дольше делиться с ним мудростью лет и богатством опыта. Чтобы у сына было время окружить себя преданными соратниками и помощниками.

Обычно, Его высочество ХунЮн спрашивал у Его величества ХёнКи советы по конкретным, текущим проблемам. И ещё ни разу не приходил с вопросами, касающимися проблем бытия, глубинными, философскими вопросами.

— Сын мой, задумывался ли ты когда-нибудь, почему в нашем языке слово «любовь» имеет несколько иероглифов? Есть любовь человека к человеку — жертвенная любовь. Отчаянная и безрассудная. Есть любовь к деньгам и власти — жадная любовь. Коварная и подлая. Есть любовь к самому себе — эгоистичная любовь. Трусливая и глупая.

Людей, умеющих любить жертвенной любовью, очень мало. Намного меньше, чем всех остальных. Их поступки предсказуемы — они будут делать всё, ради того, кого любят. Перед ними нет выбора — любимый человек или что-то или кто-то ещё. Им проще погибнуть самим, чем сделать такой выбор. Зная это, ими легко управлять: ставить задачу, от нужного тебе итога которой зависит жизнь их любимых. Но и не перегибать палку, чтобы не решили пожертвовать собой понапрасну. Самый яркий пример тому — войны. Если армия будет вести войну освободительную, где от победы или поражения зависит жизнь их семей, или завоевательную, но ты убедишь её, что мотивы те же, то и отряд в десять человек справится с тысячью. Угнетенная армия, сражающаяся с отчаянным мужеством, обязательно победит. Ищи и собирай вокруг себя людей, умеющих любить жертвенной любовью. Цени их. Они дороже золота. Даже несколько человек сделают твою власть нерушимой. Но помни, что говорит наша народная мудрость: друга без изъяна не бывает. Если будешь искать изъян — останешься без друга.

Людей, ослеплённых жадной любовью к власти и богатству, очень много. Их поступки не предсказуемы — никогда не сможешь догадаться, до каких высот изворотливости они могут подняться, до какой глубины подлости опуститься. Управлять такими людьми можно, но утомительно. Власть надо держать перед их глазами, как морковку перед мордой осла, чтобы он стремился к ней, откусывал по чуть-чуть, но не мог съесть полностью. Подпитывать его деньгами, но помнить, что всегда найдётся тот, кто может предложить ему больше. К сожалению, без таких людей во власти не обойтись. Держи врага перед собой, чтобы лучше видеть его намерения. Будь начеку. Спереди бойся волка, а сзади тигра.

Людей, заражённых эгоистичной любовью тоже много, примерно столько же, сколько и тех, кто ослеплён любовью жадной. Управлять ими очень сложно. Их глупость настолько нелепа, а трусость настолько глупа, что их не постичь умному человеку.

Конечно, в жизни всё сложнее, не так абсолютно, как я тебе рассказал. Разные виды любви могут переплестись в одном человека, создать её новый узор…

Император ХёнКи очень устал. Это ясно увидел его сын. Поклонился, благодаря отца за урок мудрости. Испросил позволения продолжить разговор позже.

А добравшись до своих покоев, вызвал к себе Бэкхёна и распорядился перевезти узника № 7 из подвала крепости Арк в тайную комнату во дворце. Вернуть ему одежду и обувь. Вылечить его раны. Еду подавать на тарелках, изготовленных из фарфора. Приставить надёжную охрану.

³⁹ — в переводе — «свежесть, чистая роса, слеза»

⁴⁰ — в переводе — «нежная»

16

— Отец, расскажите мне, как Вы полюбили императрицу Исыль? Как поняли, что она Ваша единственная? Как доверились ей?

ХёнКи откинулся на подушки, закрыл глаза. Долго молчал. Сын терпеливо ждал. Но, всё-таки, не выдержал, с почтением сказал:

— Простите, отец, если я перешёл границы…

ХёнКи поднял руку в повелительном жесте, призывая сына к молчанию, и заговорил:

— Моя Исыль не была ни яркой красавицей, ни с особенной статью, ни с пламенным взором. Я до сих пор не знаю, как разглядел её среди двенадцати наложниц. Но она стала для меня такой — яркой, как луна в ночи, с горящим взором, что согревает в стужу, с лёгким нравом, что освежает в жару. С её прекрасных губ я пил влагу, утоляя жажду путника в пустыне. На её хрупкие плечи опирался, когда мне было трудно. Её нежные ладони снимали мою боль. Мне было уютно с ней и молчать, и разговаривать. Она смешила меня. Я старался рассмешить её, чтобы услышать её хрустальный смех. Мне не нужна была другая женщина в постели, ни пока она была жива, ни когда она меня покинула…