Твоя жизнь и твоя смерть принадлежат мне

Выросло богатство того бедняка. С богатством пришла власть. Он разогнал свою родню, лишь иногда позволяя ей пользоваться подачками со своего стола. Он забыл своих друзей, стал для них кредитором. Из его дома ушла радость, потому что его старая жена стала его раздражать — почему он должен терпеть её, если может позволить себе молодых и страстных наложниц. Детей своих он начал опасаться — ведь они только и ждут, чтобы разделить его наследство между собой, когда он умрёт.

Наконец, бывший бедняк достиг таких высот, что стал императором. Ему не надо было больше заботиться о преумножении своего богатства, оно стало таким огромным, неисчерпаемым. Единственной его заботой было не потерять свою власть. Потому что только в ней он видел источник своего счастья. Власть заменила ему всё — жену, детей, друзей, любовь. Он остался один, потому что больше никому не мог доверять, кроме самого себя. А по ночам ему снился один и тот же сон, где он счастливый веселится с многочисленными друзьями за столом с единственным куском хлеба, который они делят на всех поровну. А потом идёт домой, целует на ночь своих детей и засыпает в обнимку со своей любимой женой в доме с дырявой крышей, продуваемой всеми ветрами. Утром он просыпался в холодном поту от ужаса, что его власть и богатство исчезли. Успокаивался, что это не так. И продолжал жить в одиночестве…

Подумай над этой притчей, сынок.

17

Сразу после разговора с отцом ХунЮн отправился к Соа. Дольше оттягивать встречу с ней он не мог.

Соа так обрадовалась приходу принца! Но улыбка погасла на её лице, когда она увидела его сосредоточенное, холодное лицо. Они не виделись уже восемь дней. Со дня смерти Гюри. Соа даже не была уверена, что он тогда, около её дверей, заметил её. С тех пор ни разу не звал к себе в покои. И на прогулки по саду тоже. Никого не звал, не только Соа, но от этого ей было не легче.

Соа очень хотелось вглядеться в каждую чёрточку лица принца, хотя бы просто взглянуть на него, но она не посмела этого сделать, когда он неожиданно вошёл в её комнату. Чувствовала, что он сердится на неё, поэтому отстранился. И она понимала за что, осознавала свою вину. Принимала её. Ведь это она была виновата в смерти Гюри. Об этом шептался весь гарем. Все её, Соа, осуждали. А она себя буквально бичевала. Если бы она не была так счастлива от близости с принцем, если бы смогла не выражать так открыто свои эмоции, если бы надела на своё лицо маску сдержанности, Гюри не дошла бы до такого отчаяния, что убила себя.

ХунЮн смотрел на поникшую, истончившуюся фигурку девушки, опустившей глаза в пол, и его душа переворачивалась от жалости к ней. Она, кажется, побледнела, похудела за те дни, что они не виделись. Так хотелось обнять её, прижаться к ней, погладить по волосам, вдохнуть аромат её кожи, заглянуть в её прекрасные глаза… Но принц прервал себя. Если он продолжит, если он отпустит свои желания, поддастся чувствам, то он не сможет задать ей свой вопрос, ответ на который поставит точку в его сомнениях, выберет путь, по которому он пойдёт дальше.

И принц остался стоять на месте. Повелительным жестом отослал служанок и евнухов из комнаты. Позволил себе сделать только один шаг по направлению к Соа и сказал:

— Я хочу, чтобы ты ответила мне на вопрос, Соа. Представь, что я — император Когурё. А ты замужем за человеком, которого любишь. Чью сторону ты бы приняла в критической ситуации, когда стоял бы выбор между жизнью и смертью — мою или его?

Первым порывом Соа было ответить: «Вашу, Ваше высочество». Но это было бы правдой только потому, что она любила принца. И это оставалось бы правдой, даже если бы он не был принцем, а был сановником, горожанином, воином, торговцем, бедняком. И Соа ответила так, как подсказало ей её сердце:

— Любимого, Ваше высочество.

ХунЮн ничего больше не сказал. Развернулся и ушёл. Соа поняла, что он не доволен её ответом. Соа поняла, что он больше её не любит. Соа поняла, что она потеряла его навсегда. И жизнь

потеряла для неё всякий смысл.

Соа правильно ответила на поставленный ХунЮном вопрос, но, почему-то, ему очень хотелось, чтобы она предпочла в любом случае его. От одной мысли, что она может любить кого-то другого, у ХунЮна кровь стыла в жилах.

18

Ночью принца разбудили:

— Ваше высочество! Проснитесь, Ваше высочество! Его величество… хочет Вас видеть.

Отец не стал бы будить его среди ночи, если бы не что-то срочное. И принц поспешил в покои императора Когурё.

ХёнКи был рад своему освобождению от земной жизни, но не хотел уходить, не простившись с сыном. ХунЮн увидел посеревшее, заострившееся лицо отца и понял, что наступили последние минуты его настоящего земного воплощения.

— Сын мой, не горюй по мне… Я счастлив, что отправляюсь к Небесному Императору… Надеюсь, что вымолю у него встречу со своей любимой Исыль… Ничего не бойся… Ты полностью готов взять власть империи Когурё в свои руки… Ты умён, настойчив, бесстрашен… Твоя личность уже созрела… Помни наши с тобой разговоры…

— Я помню всё, отец, что Вы мне говорили…