Твоя жизнь и твоя смерть принадлежат мне

После битвы, закончившейся победой когурейцев, Чонхо поспешил вернуться в лагерь. Чжихуэй Талтал был жив, но без сознания. Было много раненых. Поэтому, едва живые собрали тела погибших своих товарищей и сложили погребальный костёр, как биньбэйцяньши Чонхо, после короткой прощальной церемонии, отдал приказ к возвращению. Тела убитых врагов собирать не стали. Раненых в плен не взяли. Слишком много было своих раненых, чтобы отвлекаться на пленных, тратить на них свои силы.

Лекарь на всё войско был один. В первую очередь он осмотрел чжихуэя. Пришёл к выводу, что его усыпили большой дозой снотворного, но другого вреда здоровью не нанесли. Хуже дело обстояло с Хеджин. Похоже, она получила удары и от своих, и от чужих, но в горячке боя не обратила внимания на свои ранения. А когда бой закончился, упала с коня, потеряв сознание от потери крови.

Поколебавшись лишь мгновение, Чонхо распорядился расположить Хеджин в шатре с Талталом. Не класть же её в общую палатку с ранеными мужчинами?! Тем более что шок от того, что новый ординарец чжихуэя, присланный самим Его величеством императором, оказался девушкой, уже прошёл. Храбрость Хеджин и её воинские умения, проявленные в бою, вызвали уважение. А известие, что она сестра чжихуэя Талтала сняло все остальные вопросы.

Вызванный в шатёр Талтала лекарь ничего утешительного о состоянии Хеджин не сказал. Её раны не представляли угрозы для жизни, а вот грязь, в них попавшая, вызвала сильное воспаление. Поэтому она стонала. Поэтому бредила. Поэтому её тело плавилось от жара.

Раны лекарь промыл, повязки сменил. И больше уже ничем помочь не мог. Ушёл обиходовать других раненых. С Хеджин остался только Талтал. Встал перед её лежанкой на колени и молился Будде о её здоровье. Просил Небесного Императора забрать его жизнь вместо жизни Хеджин. В какой-то момент не выдержал, заснул.

Проснулся от того, что кто-то звал его по имени. Открыл глаза и увидел перед собой открытые глаза Хеджин. И её потрескавшиеся губы.

— Талтал… Талтал… Моя жизнь… и моя смерть… принадлежат тебе… Я всё выполнила…

— Молчи! Не говори ничего! Какая смерть?!? Я не принимаю её! На, лучше выпей воды!

— Нет! Подожди, Талтал! Я должна тебе сказать… Обязательно сказать… Я… Я люблю тебя…

Больше ничего Хеджин сказать не успела. Закрыла свои вишнёвые глаза. Сколько ни звал её Талтал, не отзывалась. То тихо стонала, то начинала метаться в бреду.

Сколько времени провёл Талтал перед лежанкой Хеджин он не знал. Кто-то входил в шатёр, оставлял воду, еду. Также тихо уходил. Талтал ничего не замечал вокруг…

Очнулся от сна из-за… тишины. Дотронулся до лба Хеджин, он был холодным, весь в испарине. Тогда Талтал быстро разделся и лёг рядом с Хеджин на топчан, завернулся одним одеялом, крепко обнял любимую, пытаясь согреть своим телом. И заговорил:

— Любимая… Хеджин… Не покидай меня… Я не успел сказать тебе о своей любви… Ты не можешь уйти, пока это не услышишь… А когда услышишь, зачем тебе уходить? Мы будем так счастливы, Хеджин. Обязательно счастливы. Слышишь, Хеджин? Я не буду больше с тобой спорить. Всё сделаю так, как ты хочешь! Хочешь, буду умирать за тебя в каждом бою! Только бы ещё день видеть твоё луноокое лицо, вглядываться в твои вишнёвые глаза, обнимать твоё стройное тело, целовать твои мягкие губы, ласкать твою атласную кожу… А хочешь, не дотронусь до тебя пальцем. Издалека буду смотреть на тебя. Только живи!.. Какой же я дурак! Почему раньше не понял, что люблю тебя?! Почему раньше не сказал?! Знаешь, когда я полюбил тебя? Я думаю в первый день, как увидел тебя, ещё маленькую, четырёхлетнюю… Помнишь, как не давал тебе играть с соседскими мальчишками? Я уже тогда ревновал… Только не понимал этого… Даже жениться собирался на другой… Дурак! Как же тебе тогда было больно… Только сейчас я это понимаю… Ты уже тогда могла умереть из-за меня… Если бы я тогда понял, если бы вспомнил, что люблю тебя, только тебя… я бы попросил Его высочество дать разрешение на наш брак. И не пришлось бы тебе ехать в гарем, страдать в плену, умирать за меня на поле боя…

Талтал ещё долго говорил, пытаясь удержать любимую от дороги, ведущей к Небесному Императору.

Лекарь закончил обрабатывать раны раненых и, прежде чем уйти в свою палатку, заглянул в шатёр чжихуэя. Чжихуэй Талтал и его ординарец Хеджин мирно спали, обнявшись, совсем не как брат и сестра. Но это не волновало лекаря. Для него было главным, что ещё одного раненого, вернее, раненую, удалось вернуть с дороги к Небесному Императору. И лекарь, с чувством удовлетворения от выполненного долга пошёл отсыпаться в свою палатку.

46

Правление Его Величества императора ХунЮна осталось в памяти народа как время кровавых войн, в результате которых Когурё значительно расширило и укрепило свои границы. И пусть современники не жаловали своего императора, но потомки по достоинству оценили его деяния.