Твоя звезда

– Зачем ей я?

– Тихо, ты что! – одернула его Генриетта. – Я же сказала, нет? Михальский должен был приехать… Что-то там у него… А я уже ребят вызвала, они же сорвались! Что я их – подводить буду? Да и сама Лейла уже приехала… Ничего, на тебя уговорила. Тебя еще помнят. Помнят же? Ребята, у нас ведь Степик – звезда?

– Ага, – зевнул второй оператор, которого Степа видел впервые.

Степа обернулся на Гошу. Тот быстро потерял интерес к происходящему и стал играть в телефон.

– Ну… я не знаю… – неуверенно сказал Степа.

– Что ты не знаешь, что ты не знаешь? Мне бы кто столько денег дал за то, чтобы со мной просто сняться, я бы точно знала! Иди, садись! – Генриетта подтолкнула Степу на площадку.

Лейла уже улеглась обратно в шезлонг и, глядя в небольшое зеркало, подмазывала карандашом брови, и без того широкие и темные, нарисованные на гладко выбритом краю лба. Степа засмотрелся – как странно это женщины теперь делают – сбривают брови, чтобы нарисовать их заново… Что-то ему это напоминает, из истории, но историю он учил совсем плохо… Египтяне – да, точно! Сбривали волосы на голове и надевали парики!

Лейла, вытянув вперед поддутую верхнюю губу, размазывала на ней шарик перламутрового блеска.

– Хороша, хороша! – улыбнулась ей Генриетта. – Степ, ну хватит выпендриваться, иди! – прикрикнула она, потому что Степа, сделав шаг к Лейле, опять остановился.

– Я не понимаю… Это только для ее Инстаграма? Или еще для какого-то журнала? И что вы там напишете? Что она моя девушка?

– Ничего я писать не буду! – досадливо отмахнулась Генриетта. – Какой ты зануда, оказывается! Может, тебя поэтому больше не снимают? Тебе какая разница? Тебе слава нужна? Нужна. Деньги нужны? Нужны. Всё. Твоя девушка, не твоя… Ты женился, что ли? Такой щепетильный стал…

– Да я нет… Но…

Степа пытался сообразить, что же ему делать. Увидят родители – это ладно. Он же не в голом виде будет сниматься. Раздеться его не заставят. Увидит Вера – та, которая пришла сегодня и опять ушла, – туда, где она живет не с ним, а с мужем-продюсером, – ну и пусть увидит. Может, не придет больше. Бередить его не будет. А если увидит другая Вера? Та, что болеет и чей сын сидит сейчас в студии рядом с ним?

– Степ, ты мне съемку хочешь сорвать? Что за истерики?!. Ну-ка, давай, иди…

Степа аккуратно освободился от цепких рук Генриетты.

– Я не смогу, наверное, простите, Генриетта Львовна. Я…

– Что? – Генриетта внимательно посмотрела. – Сколько ты хочешь?

Степа пожал плечами.

– Нисколько. Просто я не могу.

– Да брось, Степик… Слушай… Я прибавлю тебе… восемь тысяч, хочешь? Ты меня разоришь, но я прибавлю… Давай так – я прибавляю десять, и всё. Это окончательно.

Степа хотел было сказать, что они про деньги пока так и не успели поговорить, к чему, собственно, Генриетта прибавляет? Но решил не продолжать этот разговор, чтобы она не подумала, что он торгуется. Он лишь молча покачал головой и пошел к выходу из студии, свистнув Гоше. Тот поднял на него глаза, слез со стула и пошел следом, играя в телефон.

– Э, нет!.. – Генриетта неожиданно ловко пробежала к выходу из студии, встала в дверях. – Степ, Степ… – Губы ее стали вздрагивать. – Ты бы хоть спросил, почему я это делаю! У меня мама болеет. Ей восемьдесят восемь. Ее лечить не хотят. Она старая. Оставили умирать. Но она моя мама. И я должна платить за всё, понимаешь? А получаю я сорок тысяч. Когда снимается фильм. А когда не снимается – ничего не получаю. Проедаю то, что получила. Вот придумала себе такой бизнес. Ничего же плохого. – Она понизила голос. – Ну, хочется дурам, чтобы все думали, что у них такие парни, как ты. Что тут плохого?..

– Неужели у нее нет парня?

– Я не знаю, Степа, какая разница! Значит, знаменитого нет. Или она хочет, чтобы парень ее ревновал.

– Тебя, Степка, зарежет ее чеченский друг, а ей новую машину подарит. Так и будет, – негромко засмеялся Вася.

– Степа, я тебя как человека прошу, – твердо сказала Генриетта. – Мальчик, иди посиди на стуле, держи вот… – Она достала из кармана шоколад и протянула Гоше. – Папа твой пока поработает.

Гоша посмотрел на Генриетту, потом на Степу, подергал того за рукав:

– Ты чо, мой папа?

– Иди, – кивнул ему Степа, – потом поговорим. Посиди там молча, подожди меня. Ладно. Я согласен.

– Ребята!.. – Генриетта кивнула операторам. – Давайте быстренько… шур-пур… Степик, задача у тебя такая… Садишься свободно, смеешься, обнимаешь девушку, пьешь коктейль, алкоголя там нет, потом посмотрим, что еще тебе делать…

– Я больше ничего не буду делать. – Степа внимательно посмотрел на Генриетту.

– Так и хорошо! Не делай. Ничего не надо. Мы фоны только менять будем. Снимаем молочный и крупный планы, имей в виду. Фон – просто так, чтобы не акцентировать. И ты как-нибудь переоденься… У тебя больше одежды нет? Ну и ладно… Борцовочку скинешь свою… Да и всё…

– А сколько мне заплатят? – негромко спросил Степа, кляня себя за мягкотелость. Разжалобила его Генриетта. Понятно, если мать болеет…