Твоя звезда

– Значит, такая моя судьба. Вот сердце болит, видишь. Неспроста ведь. Чувствую, что-то приближается. А лежать, болеть я не хочу. Пока хожу, дрова рублю, сам себе щи варю – буду бороться с упырями этими до конца. Знаю, что победный конец будет уже там, – Семен махнул рукой, – за моей жизнью, где меня не будет, но чтобы он наступил, я здесь должен бороться.

Степа потер лоб.

– Как будто в фильм какой-то попал. Как в детстве я мечтал – оказаться внутри.

– Да, только фильм опасный. И счастливого финала никто не обещал при нашей жизни. Люди серьезные, церемониться не будут.

У Семена снова заиграл телефон.

– Слышь, Сергеич, – раздался по громкой связи тот же голос. – Давай так, я тебе говорю: «Она вылетела», ты снимаешь флаг ровно на час, пока она летит из города, и всё. И потом еще раз тебе позвоню, когда обратно полетит. Я узнал маршрут, из-за тебя специально! Она в Хомякине ночевать собирается, там свадьба у главы района, а завтра обратно, но наверняка другим путем. Так что давай, чтоб всё по-тихому…

– Нет, – сказал Семен твердо.

– Вот ты упертый. Что мне с тобой делать?

– Борись на стороне эксплуататоров, Петрович. Ты ж пошел им служить? Вот и давай. Коррупционный сговор у вас, ясно же.

– Да что ты, в самом деле!.. – Петрович крякнул и замолчал, но не отключился. – Я как лучше хочу, а ты бузу раздуваешь! Что тебе стоит флаг снять?

– Принципы, Петрович. Не поступлюсь.

– А спалят тебя, кто народ учить будет? – негромко спросил Петрович.

– Так народ будет знать, что я за правду сгорел.

– Ну, конечно! В газете напишут – по пьяни сгорел бомж Семен Калашников. И все дела. Не волнуйся, уж губернаторша врагов своих умеет уничтожать.

Семен молча плеснул в чашку, из которой пил лекарство, воды из чайника, сделал большой глоток.

– Я эфир прямой буду вести… – не очень уверенно сказал он. – Если меня подпалят, чтоб люди знали…

– Ночью тебя, дурака упертого, спалят. Давай, всё, час тебе на то, чтобы флаг снять. Пока то да сё. Говорят, вылетает скоро. Все на ушах уже стоят, не знают, куда еще по дороге ее занесет.

Петрович отключил связь, а Семен, растирая грудь, оперся о стол локтями.

– Сотрудник бывший, вместе на заводе работали. Я инженером был, а он помоложе, но тоже – после училища, с квалификацией пришел. Хороший мужик. Потом в органы подался, когда на заводе ерунда всякая началась, работа прекратилась. И начал расти там, да потом как-то остановилось. Остался небольшим начальником. Но совесть вроде не всю потерял, видишь. Так, ну что будем делать? Прилягу-ка я, что-то вообще продохнуть не могу.

– Давайте к врачу, – предложил Степа.

– Да ну, конечно! Говорю тебе: если помирать, помру на посту. Охраняя свои принципы.

– Надо бы в больницу, – с сомнением повторил Степа, глядя, как побледнел Семен.

– Так я не дойду до машины. Я ж знаю, как далеко до нее. Никто не проезжает, и ты встал, где все обычно встают, верно?

– А в больнице нет вертолета?

Семен засмеялся.

– Вертолета? Ну, ты рассмешил. В больнице у нас и рентгена теперь нет, и лабораторию закрыли. Хорошо, если кардиограмму можно снять. А ты говоришь – вертолет!.. Погибаем мы, Степка, как всегда и везде погибали великие империи. У всего на земле есть срок, и у гор даже. Моря-океаны только вечные, да и то относительно, пока жива Земля. А уж империи… Были тысячелетние, конечно, империи, но очень давно. А в обозримом прошлом – несколько веков, и всё. И нашей, наверное, пришел срок. Не вижу выхода. Хотя это не значит, что его нет. Вот придут другие, молодые, повернут оглобли на сто восемьдесят градусов, и понесется еще наша колесница – мимо пропасти. А в пропасть все наши враги упадут, а, как ты считаешь?

– Вы бы легли и немного молча полежали, – попросил Степа.

– А если я помру, продолжишь мое дело?

Степа сделал неопределенный жест.

– Нет, конечно, не продолжишь, – вздохнул Семен. – Какой из тебя борец, из такого красивого! Бабы тебя на войну не пустят. Поэтому я помирать и не могу. Мне уже лучше, лекарство подействовало. Это вообще невралгия, дрова вчера колол весь день, вот и наработал себе сердцебиение…

Степа услышал громкий гул и одновременно звонок телефона.

– Сергеич, будь ты неладен, давай быстрее беги, снимай флаг свой! Вылетела уже! Не уследили! И главное, похоже, правда в твою сторону летит!

Степа быстро выглянул на крыльцо и увидел два приближающихся вертолета.

– Два почему-то… военный и белый…

– Ну да, на военном, на большом, прихлебалы летят, а на белом – сама…

– Может, приспустить флаг на полчаса? – неуверенно предложил Степа. – Просто чтобы мимо пролетели… Разведчики же прячутся на войне…

– Так я не разведчик! Я боец! Нет! – ответил с кровати Семен. – Ты, парень, давай иди к своей машине. А то вдруг стрелять начнут, зачем тебе погибать?

Степа покачал головой:

– Никто среди бела дня в вас стрелять не будет.

– Это ты так думаешь!.. У нас тут теперь такой Массачусетс – мама не горюй! Причем уже давно! – Говоря это, Семен выключил свой телефон. – Так-то лучше, чтобы Петрович зазря не надрывался!

Степа еще раз вышел на крыльцо:

– Пролетели вроде мимо…