Твоё слово

В общем, они еще днем были накручены без меры. А потом мы пришли в «Огонек». Винная лавка была вполне себе милой, хозяин — высокий худой старик с острыми ушами и водянистым взглядом высокопарно вещал о том, как важно благородство в наши неспокойные времена. Потом рассказал о том, как проходил вчера мимо горящей церквушки и решил устроить завтра спонтанную благотворительную акцию, чтобы собрать средства на ее восстановление. И написал в редакции чуть не всех местных газет, чтобы они это, безусловно, важное событие осветили и освятили.

Старик был, конечно, не промах. Раз пять он мне намекнул, что нужно вынести название лавки в заголовок, еще столько же, что его личность важно упомянуть в достаточной мере развернуто, чтобы страна знала своих героев, и отдельно объяснил, как важно подобные новости выносить на первую полосу, чтобы у разумных в этом городе был пример достойного поведения, которое достойно освещается. Я покивала, поулыбалась, спросила, от чего в церквушке произошло возгорание…

— Да какая разница?! — удивился мужчина, — главное же, что произошло! Не откажитесь продегустировать мой товар?

Мы не отказались! Совсем не отказались! Хозяину я клятвенно пообещала сделать все, что смогу, а Дорик и Борик, вроде, после дегустации немного подобрели.

— Мы обратно в издательство? — вполне миролюбиво спросил Дорик, — или домой?

— Надо было бутылочку у этого ушастого купить… — грустно выдохнул Борик.

— Нет, мы в сгоревшую церковь, — радостно сказала я.

Борик и Дорик оба тормознули и подозрительно на меня уставились.

— Милочка, по-моему, тебе вполне хватит информации состряпать ему рекламу, — резонно заметил зануда Бобер.

— Еще как хватит, — согласно тряхнул нечесаной гривой Дурик и задумался, — может просто на плечо ее закину и оттащим домой? Напишет свою статейку, а ты вечером в издательство закинешь?

— Идея хорошая, — кивнул Бор, — но в издательство вечером пойдешь ты. А я могу ее сейчас до дома дотащить.

Чего?! Да они в конец оборзели! Слава богу, ни один вопрос у них не обходился без спора, так что под шумок я решила сбежать, но, когда я уже почти завернула за угол, они все-таки заметили побег и кинулись за мной.

Долго бегать я не могла, поэтому, когда в боку закололо, не придумала ничего лучше, чем вскарабкаться на первое подвернувшееся незнакомое мне желудевое дерево и начать сверху обстрел бессовестных тюремщиков мелкими твердыми плодами…

Аррирашш пробирался через терновник, фыркая, сжимая губы в тонкую линию и хмуря брови. И мечтал только об одном: только бы, когда он пройдет через этот кошмар и пойдет к выходу, ему никто не встретился. Последний год с обитателями дворца он практически не общался. Вполне осознанно. В общем-то, приходил он сюда, по большей части, только ради Энри. По-хорошему, надо уже надавить на Ярма, да забрать мальчишку к себе, к Еве. Но этот горе-родитель сам не знает, чего хочет. И в моменты, когда он к сыну все-таки тянется, отбирать его насовсем кажется чем-то настолько эгоистичным, жестоким и неправильным… Сколько лет прожито, сколько грехов на душу взято, сколько интриг сыграно, а Арши все равно оставался в некоторых моментах до неловкости мягким. Не самое хорошее качество для существа его положения, но как себя переделать, если это не смогла сделать даже жизнь?

Энри сегодня обнял его на прощание. При мысли об этом, улыбка сама поползла по лицу и мужчина, неведомо чему смутившись, опустил голову, прикрыв лицо волосами — как будто кто-то мог его увидеть в зарослях терновника у проклятой башни, к которой никто в здравом уме и не подойдет. Мальчик к нему привязывался — это хорошо. Значит, и к другим сможет.

Арши поднял лицо к небу — солнце было уже в зените. Стоило сегодня зайти к Ариэлю в издательство, спросить, как там Шура устроилась. Интересно, а Шура его когда-нибудь обнимет?

Уже через пару часов ему самому хотелось ее обнять. За шею. Крепко!

Сначала он просто немного удивился — город стоял на ушах, и чем дальше, тем больше. Разговоры, шепотки, блестящие глаза возмущением ли, насмешкой ли… Звуки города были чуть тревожнее, чем обычно. Горожане странно посматривали на стражников, те реагировали по разному: кто-то упорно смотрел в даль, кто-то злился, а кто-то неловко вздыхал и чесал затылок. Аррирашша раздражало, что он каким-то образом ни сном, ни духом, что происходит: надо срочно все разузнать и навестить своих — все ли в порядке…

Тут его взгляд уткнулся в пару, судя по виду, студентов, язвительно проходившихся по государственным структурам в целом и отделениям стражи в частности. Ребятишки хихикали уткнувшись в газету. Утренний выпуск «Дни Империи». Первая полоса.

«Нетнетнетпожалуйста…»

— Молодые люди, искренне прошу меня простить, что отвлекаю вас, — начал Аррирашш и голос его был абсолютно спокоен, — но не могли бы вы мне продать этот выпуск?

— Дядь, — потянула девица, — ну где мы потом новый найдем? Уж, поди, распродали все! А этот мы в рамочку поставим и на стену повесим!