Творческая связь. Исцеляющая сила экспрессивных искусств

«Я бы хотел начать здесь, прямо на полу». Он знает, что в зоне его ответственности – создавать самостоятельно или вместе со мной элементы своего опыта исцеления, будь то необходимость забраться под одеяло, чтобы почувствовать себя защищенным, как в материнской утробе, или, как в этой ситуации, поймать ощущение, что находишься в потоке реки.

Он начинает медленно подниматься с пола и выпрямляться, позволяя правой руке вести себя. Он начинает осторожно двигаться по комнате, то туда, то сюда. Мой мягкий барабанный ритм следует за его движениями. В конце концов, правая рука приводит его к картонной коробке, где я храню кассеты с музыкальными записями. «Можно я возьму одну из них?» – спрашивает он, и я утвердительно киваю в ответ.

Он быстро берет кассету, долго не раздумывая о выборе. Его рука тянется к григорианским песнопениям. Когда они начинают звучать, он закрывает глаза, чтобы погрузиться в себя, какое-то время стоит совершенно неподвижно, сложив перед собой руки, словно для молитвы. Затем начинает ходить, медленно, методично, все еще молитвенно сложив руки.

Я сохраняю мягкий ритм на своем барабане. Мужчина склоняется, становится на колени, потом прижимает свой лоб к ковру и вытягивает руки в стороны. Слушая музыку, он остается в этой позе еще примерно минут пять. Я сохраняю полное присутствие: свидетельствуя, чувствуя глубину его вовлеченности. Когда музыка смолкает, он тянется, чтобы выключить магнитофон, и только потом поднимает голову. Его глаза полны слез, а тело дрожит.

Я подвигаюсь поближе и спрашиваю, могу ли я дотронуться до его спины. Он кивает с благодарностью. Чувствуя, что слезы словно застыли, я провожу рукой по его спине от поясницы к шее. Я чувствую, что это поможет ему излить свои слезы. Я понимаю, что мне сейчас не нужно его успокаивать. Мне нужно дать ему разрешение выплакаться.

Сквозь слезы он говорит: «Я не знаю, о чем это».

«Все в порядке, – отвечаю я. – Позвольте себе пережить этот глубокий опыт. Его смысл может прийти позже»{36}.

Я записала все это сразу же после окончания нашей сессии. Если бы у нас было больше времени, я предложила бы ему нарисовать рисунок и заняться свободным письмом. Использование процесса творческой связи, так же как движений и слов, позволяет людям погружаться еще глубже в свои противоположности. Между тем на этой сессии я полностью была на одной волне с клиентом, даже если порой не понимала смысла происходящего. По существу, это прекрасный пример клиентоцентрированной двигательной терапии в ее наилучшем проявлении: она интегрирует в себе глубокое уважение к клиенту, неизменное позволение ему самому вести процесс, одновременно предложение ему некоего стимула (такого как предложение подвигаться) и наконец атмосферу принятия.