Творческий отбор

Также мы получили бейджи для допуска в помещения команды пользовательского интерфейса (Human Interface, сокращенно — HI). К ней относились разработчики, которые наделяли программное обеспечение Purple жизнью, от общего представления и принципов до анимации и ярлыков программ. Наша же команда программистов отвечала за обеспечение «мускулатуры», добавляя код, алгоритмы и приложения. Вместе мы должны были оживить ПО телефона с сенсорным экраном и наделить его программной индивидуальностью.

Вскоре на входе в наш коридор появилась дверь и устройство для считывания пропусков, что означало: сотрудники Apple, не допущенные к разработке смартфона, больше не могут просто так заходить к нам в кабинеты, подсматривать в наши мониторы и вообще видеть, что у нас происходит.

Теперь мы обитали в своем собственном коридоре тайн.

Я воссоединился с несколькими коллегами, которых знал по проекту Safari, в том числе с Ричардом Уильямсоном, который стал моим руководителем. Ричард отчитывался перед Анри, который тоже оставил команду синхронизации, правда, менее драматичным способом, чем я. После того, как начался проект Purple, Скотт и Анри стали подбирать программистов из разных частей компании. Все мы, в том числе Анри и команда HI, которую возглавлял Грег Кристи, отчитывались перед Скоттом, который, как всегда, был на связи со Стивом Джобсом.

Мы планировали создать для телефона собственное программное обеспечение на основе технологии, которую назвали мультитач. Это была аппаратная и программная система, способная ощущать касание и скольжение по поверхности прозрачного сенсорного экрана и реагировать на них, а также отображать красочный контент у вас в руках. Эксперименты с мультисенсорными экранами уже какое-то время шли внутри Apple, но до того времени, когда я присоединился к команде, этот проект был тайным, полностью скрытым от постороннего глаза.

Теперь мне предстояло о нем узнать.

Во время моего первого визита в студию HI, чтобы взглянуть на мультитач, Бас Ординг показал мне интерактивную демоверсию, которую он, как всегда, сделал в Adobe Director. На его столе было приспособление, которое мы называли Wallaby, и этот экспериментальный гаджет размером с телефон был тем самым, с помощью которого Бас разрабатывал и проверял свою демоверсию для сенсорного экрана. Wallaby являлся устройством-прототипом с экспериментальными программными средствами. Это был мультисенсорный дисплей, разработанный для того, чтобы приблизительно представлять форму нашего смартфона и обеспечить правильное ощущение при касании экрана. Wallaby связывался с Mac с помощью дополнительной платы и разъемного кабеля примерно в четверть дюйма толщиной. Wallaby представлял собой просто экран. Mac обеспечивал вычислительную мощность, поэтому там и тут подсоединялись различные разъемы. Все эти приспособления обеспечивали аппаратную реализацию для того, чтобы вдохнуть жизнь в экспериментальное программное обеспечение. Бас взял в руки дисплей Wallaby и, нажимая на него и проводя по нему пальцами, показал мне основы системы пользовательского интерфейса сенсорного экрана в стиле Apple. В нем был интуитивно понятный главный экран с расположенными рядами иконками для запуска программ под названием SpringBoard и подвижная схема с инерционной прокруткой, которая игриво подпрыгивала, когда Бас доходил до конца списка^{31}. Сегодня все эти вещи хорошо нам знакомы, но в тот день я словно впервые заглянул в будущее технологий персональных гаджетов.

Впечатляющее программное обеспечение, которое показал мне Бас, не могло стать прочным основанием для долгосрочной разработки, поскольку прямого пути от сделанной в Director демоверсии к годному для клиентов продукту не существовало. Нам была нужна инфраструктура ПО, основанная на профессиональном языке программирования, таком, как С++ или Objective-C, и я появился в команде Purple после того, как Стив решил, каким должно быть это основание.