Творчество Гоголя в мифологическом и литературном контексте

Е.А. Смирнова обратила внимание на то, что диалоги Ноздрева и Чичикова обнаруживают типологическую связь с поэтикой театра Петрушки [Смирнова 1987: 46-47]. Между тем, в гоголевской поэме есть и прямые реминисценции из петрушечных текстов. Большинство записей комедии Петрушки начинаются с сообщения о его предстоящей женитьбе. «Я задумал, брат, жениться, - говорит он музыканту или шарманщику, - Что за жизнь холостого! Все тебя обижают. А вот когда женюсь, приданое возьму. Ой, ой, ой, как заживу!..» [Фольклорный театр 1988: 261]. Тема женитьбы Чичикова спровоцирована в поэме самим героем, который в разговоре с Ноздревым для объяснения причин покупки мертвых душ использует те же свадебные мотивы: «Я задумал жениться; но нужно тебе знать, что отец и мать невесты. хотят непременно, чтобы у жениха было никак не меньше трех сот душ.» (VI, 78). После дорожной встречи с губернаторской дочкой получает развитие и мотив приданого: «Ведь если, положим, этой девушке да придать тысячонок двести приданого, из нее бы мог выдти очень, очень лакомый кусочек. Это бы могло составить, так сказать, счастье порядочного человека» (VI, 93). И если Ноздрев унаследовал от образа русского Пульчинеллы амплуа «буяна и сумасброда», то Чичикова с кукольным «плутом и пройдохой» роднит его многоликость. Перечень мотивов кукольного народного театра, нашедших художественное преломление в гоголевской поэме, может быть продолжен [См. напр.: Смирнова 1987: 44-47]. Но и сказанного, полагаем, достаточно, чтобы утверждать их значимость для поэтики писателя.

Ф.М. Достоевский в «Дневнике писателя» за январь 1876 г. назвал театр Петрушки «бессмертной народной комедией» [Достоевский 1981: 180]. Петрушечные мотивы звучат и во многих его художественных текстах [См.: Гусев 1983; Солянкина 2008; Якубова 2000, 2013]. В пронзительной сцене из романа «Преступление и наказании», когда несчастная Катерина Ивановна отправляет детей петь на улицу, она противопоставляет «низкий» жанр Петрушки («не “Петрушку” же мы какого-нибудь представляем на улицах») высокому, по ее мнению, стилю Мальбрука: «это совершенно детская песенка и употребляется во всех аристократических домах, когда убаюкивают детей» [Достоевский 1973: 330]. На первый взгляд, Достоевский, в отличие от Гоголя, отсылает читателя к истории оригинального французского текста песни. Однако, как показал в своем комментарии к роману Б.Н. Тихомиров, значение песенной аллюзии гораздо шире. Вопреки намерениям Катерины Ивановны, ее уличное пение в окружении «публики» из городских низов вызывает в памяти вовсе не аристократическую, а простонародную солдатскую версию, подразумевающую под Мальбруком Наполеона. Таким образом, песня «оказывается на генеральном направлении проблематики» романа и проецируется на наполеоновскую тему в теории Раскольникова [Тихомиров 1997: 242].

Другой исследователь Достоевского полагает, что для замысла писателя важнее был не русский, а французский текст песни, в финале которого звучал мотив воскресения, победы над смертью (полет души Мальбрука виден сквозь ветви лавра и сопровождается пением соловья) [Тоичкина 2005: 246]. Тем самым, в контексте всего романа песня включена в сюжет моральной гибели главного героя и его будущего духовного «воскресения». Кто бы ни был прав в этом споре, ясно одно: то, о чем пела у Гоголя шарманка Ноздрева, стало одной из магистральных тем русской классической литературы.

Песня о Мальбруке, несущая целый спектр мифологических и культурно-исторических ассоциаций, воскрешает в литературных текстах архетипические образы славянского и западноевропейского народного театра. Синтез этих культурных традиций стал одним из истоков театральности прозы Гоголя и оставил заметный след в поэтике писателя.

Литература

Алферов А. Петрушка и его предки (Очерк из истории народной кукольной комедии). - М.,1905.

Альшванг А. Людвиг ван Бетховен. Очерк жизни и творчества. - М., 1977.

Гете И.-В. Собр. соч.: В 13 т. - Т. XI. - М., 1935.

Григорович Д.В. Избранные сочинения.- М., 1955.

Гусев В.Е. Достоевский и народный театр // Достоевский и театр. - Л., 1983. - С. 103-117.

Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. - Т. 4. - М., 1955.

Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. - Т. 6. - Л., 1973.

Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. - Т. 22. - Л., 1981.

Жирмунский В.М. К вопросу о странствующих сюжетах. Литературные отношения Франции и Германии в области песенного фольклора // Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Восток и Запад. - Л., 1979. -С. 344-374.

Исторические песни. Баллады / Сост., подг текстов, вступ. ст. и примеч. С.Н. Азбелева. - М., 1986.

Кони А.Ф. Петербург. Воспоминания старожила. - Пг., 1922.

Кривонос В. Наполеоновский миф у Гоголя // Гоголь как явление мировой литературы. - М., 2003. - С. 67-72.

Некрылова А.Ф. Из истории формирования русской народной кукольной комедии «Петрушка» // В профессиональной школе кукольника. - Вып. 1.- Л., 1979. - С. 137-147.