Творчество и революция – строго по Камю. Постсоветская левая молодёжь в поисках новой культуры и новой идеологии

И, прочитав в «Скепсисе» (№ 2) истории о том, как Московская патриархия отнимает у детей – аллергиков и астматиков поликлинику на Ленинградском проспекте (и о недостойной, позорящей звание врача позиции чиновников Минздрава, запретивших врачам поликлиники поднимать по этому поводу шум под угрозой увольнения), или о том, как Костромская епархия борется с уникальным музеем-заповедником «Ипатьевский монастырь» (и успешно борется: бесценная – последняя в России – деревянная церковь на сваях постройки 1713 года, перенесенная на территорию Ипатьевского монастыря из села Спас-Вежи, благополучно сгорела после того, как монастырь передали епархии), понимаешь, почему эта молодежь «звереет» и начинает мечтать о революции. Молодые люди с интеллектом, дарованиями и запасом знаний явно гораздо выше среднего не хотят жить в Средневековье.

В стремительно клерикализующейся стране они ощущают себя представителями подавляемого, дискриминируемого большинства (наподобие негров в расистской ЮАР), воспринимают саму клерикализацию – так же, как Е. Ихлов – как наступление тоталитаризма и готовы подписаться под каждым словом этого совсем не левого правозащитника и политолога: «Если в основу национального самосознания граждан России будут положены средневековые национал-религиозные представления, основанные на неприятии чужака, то через поколение нашу страну ждет новый распад, участь ракетно-ядерного Ливана» («За права человека», 2003, № 10).

Поэтому тот же «Арт-город» публикует антирелигиозную статью «Что есть истина?» («Арт-город», № 16, стр. 15–17), а радикальные художники-акционисты Авдей Тер-Оганьян и Олег Мавромати проводят свои скандальные акции, призванные продемонстрировать всему миру, до какой степени средневековым сознанием обладают наши клерикалы (оба действия были вполне успешны: и Тер-Оганьяну, и Мавромати пришлось бежать из страны, чтобы не попасть в тюрьму по явно бредовому обвинению в «возбуждении межконфессиональной розни» – и Тер-Огяньян уже получил в Чехии политическое убежище!). Поэтому же группа «Навь» включила в свой репертуар вот такую саркастическую «Молитву»:

Иисус запрещает термоядерный взрыв,
Аллах воскрешает птицу Додо,
Кришна очищает Кара-Богаз-Гол,
Яхве говорит: «Больше не будет озоновых дыр».

А журнал «Скепсис», чтобы наглядно продемонстрировать, как именно – в интеллектуальном плане – выглядит пресловутое «религиозное возрождение в России», публикует на своих страницах расшифровку продающейся чуть ни не во всех церковных лавках аудиокассеты протоирея Артемия Владимирова (одно время постоянно выступавшего на московском телеканале), адресованной маленьким детям: «Оседлал коня Илья Муромец – Бурушка аж присел под богатырем святорусским. И отправились они по земле родной. Едут – видят огромное здание, все сплошь стеклянное да алюминиевое, а написано на этом здании: «Кока-кола концерн» [дети смеются]. А под этой надписью – другая надпись: «США, страна заморская». <…> Выбежали из концерна мериканцы – рожи красные [дети смеются], зубы блестящие, улыбаются, а животики у них у всех от страха содрогаются. «Что приехал ты, Илья Муромец, в наш концерн? Мы тут гоняем «кока-колу», травим ребятишек русских, чтобы они лишались ума-разума. Кто напьется нашей «кока-колы» американской, становится как безумный, начинает собирать фантики да фантиками менятися. А мы, американцы бессовестные, бутылки с призами галочкой помечаем, ни одному детинушке русскому мы такие бутылочки не продаем, а все бутылочки нашим ребятишкам раздаем – Томам Сойерам да Гекльберри Финнам. Ни одно русское чадушко этого приза не выиграет, а если выиграет, то еще хуже ему будет, ибо обопьется «кока-колы», и животик у него развяжется, и выльется «кока-кола» по русской земле. А земля ту «колу» принять откажется. Разольется «кола» да затопит деревни, три, четыре, пять – деревню Неелово, деревню Горелово, высыпят русские людишки из избушек своих покосившихся, станут спасать кто утя, кто куря свое. «Кока-кола» же из того детинушки все выливается. Вот уже нет земли – русская земля кончается.

Мы же, американцы бессовестные, будем радоваться, потому что когда вымрет этот народушко и славянское его сердце согниет в земле, понастроим мы тут буровых установок, станем нефть качать, алмазы собирать, и будет у нас здесь банановая республика. Будем здесь растить кокосы, фейхоа и отправлять все в далекую Америку, и положим все здесь выращенное на русских костях к подножью тетки страшной – статуя Свободы называется.