Творение. История искусства с самого начала

Поль, самый талантливый из братьев Лимбург, вероятно, был автором страницы «Октябрь». На переднем плане сеятель разбрасывает семена, оставляя следы на мягкой земле, а пахарь верхом на лошади и с кнутом в руке тащит деревянный плуг, отягощенный камнем. На поле слетаются сороки и, прыгая по земле, склевывают зерна и лошадиный навоз. Позади, на уже вспаханном поле, стоит пугало с луком и стрелой. Река — Сена — отделяет эту сцену от укрепленных светло-серых стен Луврского дворца, вдоль реки прогуливаются крохотные фигурки людей, дерутся две собаки, а лодочники причаливают свои суденышки. В речной воде отражаются несколько гуляющих, близко подошедших к краю, другие же отбрасывают густые тени на берег и стену дворца.

Картина останавливает момент жизни: как будто достигнув внезапного равновесия, задержав дыхание, художник сделал мгновенный снимок. Затем зерно упадет в землю, щелкнет хлыст, двинется плуг, и крохотные фигурки на речной террасе продолжат свою обычную жизнь. Мир снова выдохнет. Ничто не указывает на ощущение застывшего мгновения лучше, чем тени, отбрасываемые каждой фигурой, таких теней живопись еще не знала: те, что присутствовали на древнеримских стенных росписях, не передавали такого чувства естественности света и пространства, а китайская живопись вовсе не знала теней. И в этом остановленном миге, в этих пойманных тенях родилась новая эра изобразительного искусства и человеческой жизни.

«Роскошный часослов» остался незаконченным, когда в 1416 году все три брата Лимбург умерли. В тот же год, 15 июня, умер и сам герцог. Лишь семьдесят лет спустя, после того как манускрипт оказался в библиотеке герцога Карла I Савойского, пропуски были заполнены французским миниатюристом Жаном Коломбом. К тому времени свет как метафора знания и духовного совершенствования уже стал частью нового мира живописи, возникающего в Нидерландах. Одним из величайших основателей этой традиции и одним из величайших живописцев природного света, как мы увидим впоследствии, был Ян ван Эйк.

Глава 13. Путники в тумане

Как и в случае с античной живописью Греции и Рима, от китайской живописи первой тысячи лет не осталось практически ничего. Есть свидетельства, что уже в ранний период, при династии Хань, которая обрела могущество около 200 года до нашей эры (одновременно с Римом), художники изображали драконов и будд, демонов и императоров на шелке и бумаге, а также на стенах храмов и усыпальниц. От этой долгой и богатой традиции остались считаные фрагменты.

Судя по тому, что уцелело, самая ранняя китайская живопись была посвящена больше изображению людей, нежели пейзажей. Живопись выполнялась минеральными красками и тушью на свитках, горизонтальных и вертикальных, созданных из обработанных и проклеенных шелковых полотен, и сопровождалась каллиграфией. О ней можно составить представление по уцелевшему свитку «Наставления придворным дамам», который был расписан тушью и цветными красками примерно в IV–V веках. Это особая форма индивидуальной инструкции, «наставляющей» придворных дам, как подобает вести себя в соответствии с конфуцианской моралью, — иными словами, это свод правил поведения при дворе и во время официальных мероприятий[220]. Свиток включал в себя иллюстрации к написанной в 292 году придворным чиновником Чан Хуа поэме. Фигуры выписаны тончайшими линиями и парят в условном пространстве, разделенном строчками поэмы. В одной из сцен две женщины любуются своим отражением в зеркалах из полированной бронзы, одну из них причесывает служанка, а вокруг расставлены лакированные коробочки с косметикой: «владей своими мыслями, чтобы стать добродетельной», — гласит наставление. Другая сцена рассказывает историю наложницы Фэн, которая в 38 году до нашей эры храбро защитила императора Юань-ди от нападения медведя. Надпись поясняет: «Когда черный медведь выбрался из клетки, госпожа Фэн бросилась к нему. <…> Она знала, что медведь может ее убить, но ей было всё равно» — ясный образец конфуцианской придворной морали.

Авторство свитка традиционно приписывается художнику IV века Гу Кай-чжи, который, возможно, скопировал более ранний свиток, (созданный примерно в то же время, когда Чан Хуа написал свою поэму), при этом сведя содержание к основным сценам. Основа тогдашней живописи — каллиграфическая линия, нанесенная тушью и кистью на шелк или бумагу, а также столь же линейный, уплощенный рисунок на стенах усыпальниц и храмов. Выше всего ценились утонченность вкуса и способность вызвать ассоциации, а не точность деталей как результат пристального наблюдения. «Его идеи подобны облакам, плывущим в пространстве, или быстро несущемуся потоку — они совершенно природны», — напишет позднее о Гу Кай-чжи китайский критик[221].