Творений нетленная сила (Секреты золотого руна)

Вот после этого пусть нас уверяют, что миром правит любовь, а не расчет. Во времена Ромула, как до и долго после них, умение прясть было равноценно возможности жить. Где прядут, той семье ветер в спину, там налажен быт. Мужчина по обычаю добывает пищу, взвалил на себя тяжелые работы по дому. Женщина же, будь добра, одень домочадцев. И оба, как самое большое приобретение в жизни, стараются передать наследникам хозяйственные навыки: отец сыновьям свои, мать дочерям — что умеет сама, первым делом — в прядении.

Так ведут себя властители мира и плебс. Прядение — неотъемлемая добродетель женщины. Дочь и внучки Августа Октавиана растут в изысканной роскоши, но цезарь настоял на том, чтобы они научились прясть шерсть не хуже рабынь прядильных мастерских. В семьях попроще сызмала усаживают девочку за пряжу, спеша вырастить из нее себе смену.

Прядение оставалось по преимуществу женским уделом. И как же иначе, если сама дева Мария, по преданию, была пряхой и этим трудом кормила всю семью. Женские руки творили нить, не зная устали. Будь царь Салтан воспитан хуже и загляни в другие окна поздно вечерком, он увидел бы — и там девицы пряли. Следы этого древнего женского ремесла сквозь норманистический туман, смутные тени готов и варягов проступают в документах и всевозможных свидетельствах материальной культуры.

Нестор в летописи указывает на то, что еще до Владимира Святого в Древней Руси делали домашние шерстяные ткани. Они были так хороши, что служили предметом мена с иноземцами. А другой источник сообщает о том, что Русь имела свои торговые кварталы в Константинополе — этой огромной мастерской роскоши, куда на лодках-однодеревках доставляли среди прочего товара трубки сукон и других шерстяных материй русской выделки.

В крупных боярских вотчинах, судя по подушным спискам, в числе дворовых людей обычно состояла пряха, или тонкопрядица, на Псковщине, на ярославской земле, в подмосковных имениях, а позднее — в Поволжье. Прядение входило в разряд феодальных повинностей. Монастыри брали с крестьян оброк домашней продукцией. Например, Солотчинский монастырь требовал в подопечных селах «пряжи и нитиницы по 80 г с выти» (надела). В Святоозерском Иверском монастыре оброк принимали в виде сотканных или связанных изделий.

Названия профессий людей, занятых в обработке шерсти, — пряха, красильщик, игольник, бердник, гребенщик, полстовал, епанечник, войлочник, чулочник и другие — становились прозвищами. Известно, скажем, что оборону Москвы от Тохтамаша в 1382 году возглавил москвитин Адам, суконник. Прозвища впоследствии перешли в фамилии.

Исследователи русских ремесел все более склонны находить связь прядения и вязания с виртуозной техникой воскового литья ювелирных моделей, которой славилась домонгольская Русь. Ученым представляется, что модель делали из шнуров, толстых нитей, провощенных и сплетенных в сложный узор вроде кружев. Восковым вязанием скорее всего занимались женщины в основном на прилегающих к Уралу территориях. Там в женских погребениях рядом с прялицами и веретенами, иглами и точилками для них обнаруживали литейные инструменты.

Как самое большое везение воспринимала семья, если девка зáрна (охоча) к прядению. Чего только для этого ни делалось. К люльке новорожденной привязывали клок шерсти и веретено. Возносили молитвы к Всевышнему. Вызубривали заговоры и причеты. Блюли посты и запреты. А совсем крохе родители позволяли играть с веретеном и подражать взрослым в прядении. Девчонка еще толком не лопочет, но из бросовой шерсти силится собрать, составить нитку. К пяти — семи годам она уверенно повторяет движения матери за работой. А еще через годик взаправду выводит нить, прядет по-всамделишному. Вот вам и еще одна пряха пожаловала. Мать же ее тем временем нитку-первоученку сожжет в пепел на чистой сковороде и даст слизнуть дочке. Исподволь новообращенную пряху заставят поверить двум истинам. Кто туго навивает початок, у того на зависть складно устроится семейная жизнь. И вторая заповедь — начатое доделай. Нитки на веретене, покинутые к воскресенью или праздничному дню, неминуемо будут рваться.

За поверьями и обрядами стояла грубая проза жизни. Лишние руки с веретеном — чувствительная подмога женскому полку. Работая на семью, девочка как бы расплачивалась с родичами за хлеб-соль. И теми же пальчиками завивала-закручивала свою судьбу. Выполнив материнский урок, пряла и ткала на себя: что напрялось, наткалось, то и в приданое досталось. С приходом сватов она оденется в домотканину и покажет себя во всей красе. А если дело происходит на Новгородчине, то и во второй раз придется ей удивить умением. По свадебному обряду гостей здесь зазывают в амбар, где развешены уряды — все, что невеста изготовила за годы девичества.