Творения

Судя по версии, изложенной в последних параграфах Диспута в Визии, в 662 г. анафематствованы были не только Максим и два его ученика, т. е. Анастасий — апокрисиарий и Анастасий — монах, но и вообще все, кто исповедовал безальтернативный диоэнергизм и/или дио- фелитство, включая патриарха Софрония и папу Мартина (который до этого был осужден только как политический преступник и лишь теперь, посмертно, был анафематствован за веру) [1985]. Кроме этого свидетельства, мы имеем и другое, принадлежащее монофелиту Макарию Антиохийскому, который на VI Вселенском соборе напомнил византийским епископам о «бывшем здесь по божественному повелению… отца [нынешнего] государя святом собрании (cruvdGpoiois)»[1986] под председательством патриархов Константинополя (Петра) и Антиохии (Македония), а также местоблюстителя патриарха Александрии (Феодора)[1987], «в присутствии местных (ёубгщоъутсоу)… епископов и священного синклита» (т. е. Сената)[1988]. Девреесс, произведший сравнительное исследование греческих рецензий жития Максима[1989], предположил, что самая ранняя из них должна была содержать полный отчет об этом соборе, краткий рассказ о котором содержится в дошедших до нас рецензиях греческого жития (в той его части, которая примыкает к Диспуту в Визии). Такой подробный отчет на греческом до нас не дошел; нет его и в составе сирийского Псогоса. Но он сохранился в составе грузинского жития Максима. Недавно Лела Хоперия[1990] высказала гипотезу о том, что этот отчет является переводом с так называемой 5–й греческой, ныне утраченной, рецензии его жития и таким образом представляет ценность как источник об этом соборе[1991]. Анахронизмы в этой грузинской версии (например, то, что Максим в ней представлен исповедаю- щим почитание икон и мощей святых[1992]) объясняются, как сообщила нам Л. Хоперия в частной переписке, вставкими, сделанными в XI в. переводчиком 5–й рецензии греческого жития на грузинский, Евфи- мием Афонским.

Итак, если собор 662 г. действительно анафематствовал не только противников Типоса — Максима и двух Анастасиев, но и всех вообще «жестких» диофелитов и диоэнергистов, включая даже патриарха Со- фрония Иерусалимского, бывшего в общении с почитавшимися в мо- нофелитских кругах патрархом Сергием Константинопольским и папой Гонорием, то этот собор был апогеем непримиримости Константинополя в отношении противников. Чем могла быть мотивирована такая жесткость в 662 г., когда уже даже Рим в лице папы Виталиана был в общении с Константинопольской Церковью, сказать трудно.

Впрочем, Макарий Антиохийский в отличие от автора Диспута в Визии об анафеме на патриарха Софрония и папу Мартина не сообщает, а говорит лишь об осуждении собором Максима «вместе с его нечестивыми учениками». Поэтому вполне достоверными можно считать лишь сведения об осуждении Максима и его ближайших учеников, Анастасия — апокрисиария и Анастасия — монаха, т. е. что собором епископов они были анафематствованы и преданы светской власти для наказания, определенного тем же собором: Максиму (которому было тогда уже около восьмидесяти лет) и Анастасию — апокрисиарию вырвали язык и отрубили кисти правой руки. Этим заменили смертную казнь. Затем их выставили на позор, провели, окровавленных и изувеченных, по всему Константинополю, а затем сослали «для покаяния» в пожизненную ссылку, под постоянной стражей, на Кавказ, в Лазику[1993].

Публичное наказание Максима и его учеников, вероятно, имело целью устрашить оставшихся «инакомылящих» в Византии, а заодно и вообще всех подданных. То, что угроза Максиму была приведена в исполнение не сразу в 658, а только в 662 г., можно объяснить тем, что к этому времени число его сторонников значительно уменьшилось из‑за того, что папа Римский признал Константинополь, и их можно было уже не опасаться, но не мешало припугнуть. М. Д. Муре- тов, однако, выдвигает в качестве объяснения гипотезу прямо противоположную: «Влияние св. Максима было так велико и православие в народе так сильно, что по прошествии некоторого времени (около 662 г.) учитель и ученики опять вызываются в Константинополь на новые увещевания и последний суд»[1994].

Могли быть и другие обусловившие этот факт причины. Известно, что император Констант II, после того, как зверски убил (660) собственного брата, уже насильственно посвященного в духовный сан, вызывал у константинопольцев негодование и ужас, что побудило императора покинуть столицу и переселиться в 662–663 гг. в Италию[1995]. Планируя этот переезд, Констант мог быть озабочен тем, чтобы лишить сочувствующие диофелитству элементы в высших эшелонах Византии (к ним принадлежал, например, Плутин, отец Феодора и Евпрепия: см. Сотт 6) потенциального центра их кристаллизации в политическую оппозицию.