Творения

Время внесло свои поправки и в «официальную версию». Сегодня прп. Максим — один из самых читаемых и почитаемых святых. Оценка, данная ему его истинно православными современниками, усвоившими ему еще в VII в. имена «Богослова» (поставив его тем самым в один ряд с Иоанном и Григорием Богословами[2055]), «Философа» и «жилища философии»[2056], получила официальное признание[2057]. Пустил корни и иконографический извод истории почитания Максима. 13 августа, в день его кончины, празднуется память о перенесении (в Константинополь) его мощей[2058], которого никогда не было[2059]. Это празднование, очевидно, должно служить символическим свидетельством восстановления в Византии справедливости в отношении святого.

Однако тот факт, что прп. Максим не только не был прославлен, но и вообще не был упомянут в положительном контексте на VI Вселенском соборе привлекает к себе, несмотря на это, все большее внимание историков и церковных публицистов. Осмысляя его, они делают те или иные выводы, релевантные и для сегодняшней церковной жизни. Показательно в этом отношении недавнее высказывание профессора МДА, прот. Валентина Асмуса: «…бескомпромиссная акри- вия прп. Максима Исповедника, который отказывался причащаться со всеми пятью патриархами и со «всей Вселенной», небезальтернативна. Прп. Максим обвинял в ереси монофелитства тех, кто отменил монофелитский Экфесис и им не руководствовался[2060]. VI Вселенский собор, осудивший ересь монофелитства, ни словом не упомянул прп. Максима. И даже когда еретик Макарий патриарх Антиохийский изрыгнул на прп. Максима клеветы и хулы, Собор не сказал ни единого слова в его защиту» [2061].

В действительности, как мы показали, позиция прп. Максима безальтернативной не была: альтернативой ее была позиция молчаливо подтвердивших его анафематствование отцов VI Вселенского собора. В каждом срезе истории каждый христианин находится в ситуации выбора из таких альтернатив[2062]. Но время на иконе Предания стирает противоречие между ними: отцы Собора прославляют Максима; Церковь чтит память и его, и их[2063]. Эту икону мы и попытались подновить.

Приложение. Casus Vitaliani

Момент в истории монофелитских споров, когда папа Римский Виталиан вступил в общение с еретиком патриархом Петром, представляет особый (не только научный) интерес. Если о. Иоанн Мейен- дорф верно характеризует весь период гонений на православных, наступивший после 654 г., как «самую низкую в моральном отношении точку в истории Церкви Константинополя»[2064], то относительно 658 г. и последующего десятилетия, когда Рим пребывал в общении с Константинополем, не будет преувеличением сказать, что это была самая низкая точка в истории Церкви — не только Константинополя, но и Рима (по крайней мере, в эпоху Вселенских соборов). Напомним, что это был момент, когда, как заявили Максиму эмиссары патриарха Петра, уже все Церкви на земле, после признания папой Виталианом его исповедания, «объединились между собой».

Чтобы оттенить серьезность этой ситуации, сравним ее с широко обсуждавшимся на Западе «казусом Гонория» [2065]. Там проблему представляет посмертное осуждение этого папы как еретика, и его общение с другим еретиком, тоже осужденным посмертно, патриархом Сергием. Однако и с Римской, и с Константинопольской Церковью в то время был в общении св. патриарх Софроний Иерусалимский; вообще, никто из святых с Гонорием общения не разрывал (а прп. Максим даже считал его святым); не обвинялся в ереси при жизни Гонория и патриарх Сергий.

Гораздо серьезнее обстоит дело в случае с папой Виталианом. Он был в общении с Константинопольской Церковью, в которой царила ересь, и с которой поэтому отказались общаться святые[2066]. Обратить внимание на этот момент церковной истории важно потому, что он ставит нас перед экклесиологическим вопросом: где на земле находилась в этот момент Церковь? Мы не претендуем на то, чтобы этот (богословский, по сути) вопрос решить, но считаем необходимым его поставить и указать на некоторые факты, которые могли бы способствовать его прояснению. Для начала, однако, отметим факторы, которые могли до сих пор способствовать созданию иллюзии, что такого вопроса просто нет.