Творения

И сказал Божий раб: «Благодарю Бога, очищающего меня от вольных грехов посредством невольного наказания. Но горе Mipy от соблазнов, ибо необходимо придти соблазнам, — горе же [тому], чрез кого соблазн приходит. Действительно, не подобало говорить таких слов в присутствии христиан, ни оставлять безнаказанными выдумывающих это из‑за того, чтобы угодить людям тленным, сегодня сущим, а завтра не сущим. Ведь это ему надлежало сказать, конечно, при жизни Григория и показать царю свое благорасположение к нему. И справедливость требует, с чем согласитесь и вы, чтобы прежде сего обвинитель обязан был представить патриция Петра, этот же со своей стороны — авву Фому, а тот — блаженного папу Феодора. И тогда в присутствии всех я стал бы говорить патрицию Петру: скажи, господин патриций! Писал ты мне когда‑нибудь, о чем сказал сакелла- рий, или я тебе? И когда бы он дал утвердительный ответ, я подвергся бы наказанию. Подобным же образом и блаженному папе: скажи, владыка, я тебе когда‑либо рассказывал сон? И если бы обличил меня, то он подлежал бы обвинению, а не я, видевший [такой сон], ибо непроизвольное дело — сон, а закон наказует только произвольные, когда ему противятся».

Когда это сказал святой, говорит ему Троил: «Шутишь[2136], авва! Не знаешь, где ты находишься!»

Святой сказал: «Не шучу, но оплакиваю жизнь мою, сохранившуюся доныне, чтобы испытать такие выдумки».

Говорит Епифаний патриций: «Видит Бог — он хорошо делает, шутя над этим, если это неистинно».

После сего сакелларий опять с гневом сказал: «Все вообще лгут, а ты один говоришь правду?»

При этих словах святой заплакал и сказал в ответ: «Вы власть имеете, по попущению Божию, и оставить мне жизнь и умертвить, но если эти [свидетели] говорят правду, то и сатана есть Бог по природе, если же он несомненно не таков, то и эти не сказали правды. И пусть я не удостоюсь вместе с христианами узреть явление пресущного Бога, Творца и Зиждителя и Создателя и Промыслителя и Судью и Спасителя всяческих, если я когда‑нибудь рассказывал о таком сне или слышал рассказ от другого, кроме сейчас только [слышанного рассказа] от господина Сергия, [этого] благожелателя Империи».

3. Потом приводят третьего обвинителя, Феодора, сына Иоаннова, бывшего кандидатом [2137], по прозванию Хила, теперешнего зятя господина Платона[2138], патриция, — он говорит, что «тогда между нами[2139] происходила беседа о царе, он глумился над тем, что говорилось (о царе), допуская издевательства и насмешки».

Сказал святой ему: «Никогда, брат, я не разговаривал с тобой; только однажды с преподобнейшим пресвитером господином Феоха- ристом, братом экзарха[2140], из‑за примикирия[2141], быв на это вызван письмом о нем, и если окажусь лжецом, готов нести наказание».

4. И после сего вводят Григория сына Фотинова, который говорит, что: «Пришел я в келью аввы Максима в Риме, и на мои слова, что царь есть и священник, авва Анастасий, ученик его, сказал: не достоин быть священником».

Тотчас говорит ему святой: «Побойся Бога, господин Григорий: ведь ничего совершенно в той беседе об этом не говорил тебе сораб мой».

И, повергшись на землю, говорит сенату:

«Имейте терпение к рабу вашему, я скажу все, как было говорено, и пусть обличит меня, если буду лгать. Господин мой, этот Григорий, придя в Рим, удостоил войти в келью раба вашего. Увидав его, я, как это обычно мне, повергся на землю, поклонился, облобызал его и, после того как мы сели, сказал: какая причина желанного пришествия господина моего? Он ответил: добрый и богохранимый наш владыка в заботе о мире святых Божиих Церквей дал повеление богочестному папе, послав приношение святому Петру, склоняя его к единению с предстоятелем Константинополя, что его благочестивое державство удостоило послать через мое смиренство.