Творения

Тогда эпарх, взяв их и подвергнув наказанию, отрезал языки и честные руки их, и обведя по всему городу, выслал в Лазику.

Письмо иже во святых аввы Максима к монаху Анастасию, его ученику [2268]

Вчера, в восемнадцатый день месяца, который был Преполовением Святой Пятидесятницы[2269], патриарх[2270] объявил мне[2271], говоря: «Какой Церкви ты? Византийской, Римской, Антиохийской, Александрийской, Иерусалимской? Вот, все они с подвластными им епархиями объединились между собой[2272]. Итак, если ты, как говоришь, принадлежишь к Кафолической Церкви, то соединись, чтобы, вводя в жизнь новый и странный путь, не подвергся тому, чего не ожидаешь».

Я сказал им: «Бог всяческих объявил Кафолической Церковью правое и спасительное исповедание веры в Него, назвав блаженным Петра за то, что он исповедал Его[2273] (Мф 16:18). Впрочем, я хочу узнать условие[2274], на котором состоялось единение всех Церквей, и если это сделано хорошо, я нее стану отчуждаться».

Они же сказали: «Хотя мы и не имеем приказания относительно этого, однако же скажем, чтобы у тебя не осталось совершенно никакого оправдания[2275]. Два действия, говорим, по причине различия и одно по причине единения».

Я спросил: «Два, говорите, по причине единения стали единым, или кроме них — другим?»[2276].

«Нет, — говорят, — но два — одним, по причине единения».

«Мы потеряли предмет, — я сказал[2277], — придумав себе веру безосновательную и Бога несуществующего. Ведь если в одно сольем два [действия] по причине единения, и опять на два разделим по причине различия, то ни единства не будет уже, ни двойства действий, так как они всегда будут уничтожаться друг другом и делать бездейственным Того, Кому присущи природно, и совсем несуществующим, ибо что не имеет от природы неотъемлемого и никакому образу изменения не подлежащего движения, то, по учению отцов, лишено всякой сущности как не имеющее существенно характеризующего его действия. Поэтому я не могу говорить, и не научен от святых отцов исповедовать это. И что угодно вам, обладающим властью, делайте».

«Но выслушай, — сказали они, — угодно владыке [царю] и патриарху по приказанию[2278] папы Римского предать тебя анафеме за непослушание и подвергнуть определенной ими смерти»[2279].

«Пусть исполнится то, что прежде всякого века определено обо мне Богом и принесет Ему славу, определенную прежде всякого века», — им, услышав это, ответил я. И чтобы известить тебя и побудить к усиленным молитвам и прошениям к Богу, я сделал известным тебе то, что было [тогда мне] объявлено, причем прошу тебя, ради той же причины [цели], поставить это в известность господину Θΐιο[2280] и тамошним с ним находящимся нашим святым отцам.

Это Анастасий повелел мне переписать и сделать известным вам, чтобы узнав отсюда об этом прении, вы все принесли Господу общую молитву за общую Матерь нашу, то есть Кафолическую Церковь, и за нас недостойных слуг ваших, для укрепления всех и также нас, вместе с нами пребывая в ней, согласно православной вере, благочестно в ней проповеданной святыми отцами. Поистине велик был бы ужас во всем мире, когда она [Церковь] решительно от всех терпит гонение, если бы Своей благодатью обычно не предоставлял помощи Тот, Кто всегда помогает, оставляя семя благочестия, по крайней мере, старейшему Риму, подтверждая [тем] свое неложное, к князю апостолов обетование (Мф 16: 8; Лк 22:32)[2281].

Письмо Анастасия к монахам в Кальяри [2282] [2283]

Того же святого Анастасия монаха, ученика святого отца[2284] Максима, к общине монахов, учрежденной в Кальяри[2285]:

1. Время не позволяет мне, как бы я того ни хотел, писать долго, поэтому я сообщу вам, святейшим, все в одном слове. Те, кто принадлежат к противоположной партии, не хотят, чтобы учение отцов было сформулировано в четких определениях, в соответствии с наиболее верным исповеданием, но они увлекаемы разнообразными мнениями, которые, мне кажется, и перечислить было бы затруднительно. И вот теперь они перешли от нелепого к непоследовательному, то есть от мнения о том, что во Христе не было ни единой, ни двух воль и действий[2286], перешли к мнению, что были и две, и одна воля[2287], то есть три воли и действия в одном и том же Христе, чего не подтвердит ни слово отцов, ни слово Собора, ни рассуждения согласно природе; ниже безумие еретиков, прежних и будущих, до такого не дошло, понимая, что учение это бессмысленно и испорчено собственной порочностью.