Творения

Во — первых, сводка положений, доказанных прежде, берется отчасти почти дословно из первого отрывка. Отсюда тема продолжения движения до тех пор, пока оно не обретет цель, в которой оно успокаивается:

1089А12	1069Β7
ούδέν των γενητών πώπετε κινού-	οΰπω δέ ούδέν κινούμενον £ στη
μενον ϊ στη
	1073Α12
ούδέ της έπ' αύτό κατά τόν θείον	Οΰπω οΰν ούδαμώς ούδέν τών
σκοπόν έπελάβετο λήξεως	γενητών τήν φυσικήν δύναμιν
	πρός τό κατ' αύτήν τέλος κινου-
	μένην £στησεν, ούδέ της ένεργείας
	έπαύσατο
Тема «постоянства» (μονιμότης) в Боге целиком соответствует
теме твердости (или укорененности) (παγιότης) в первом возражении
предыдущего отрывка:
1089AI 5	1069C9
της έν τω Θεώ μονιμότητος τών	τά λογικά… μηδεμίαν δχειν ή
άξιουμένωνπαρεγκλιθηναιτό βά-	έλπίζειν βάσιν άμετάθετον της έν
σιμον.	τω καλώ παγιότητος.
1089Β15	1069C1
(ένάς) κόρον λαβοϋσα της έν τφ	της έν έσχάτφ καΐ μόνφ όρεκτφ
Θεώ μονιμότητος, έμερίσθη καΐ τφ	Ιδρύσεώς τε καΐ μονής παρακι-
οίκείφ σκεδασμφ τήν του κόσμου	νηθέντα τά λογικά τόν σκεδασμόν
τούτου γένεσιν συνεισήγαγεν.	Ελαβεν.

Другой момент заключительного вывода — бесконечное возрастание желания в Боге. Этой теме нет соответствия в начальном отрывке. Но в изложении темы движения в Боге (1073CD) мы находим более полное развитие этой мысли, подчеркивающее вольный характер этого движения. Это первый отрывок текста, посвященного экстазу.

Соответствие и внутренняя связь этого заключительного отрывка с последующим опровержением оригенизма очевидна; тем не менее, он вносит новый момент. Речь идет о непосредственном рассмотрении пресыщения (κόρος). Это рассмотрение коротко: определение, двойной модус его реализации (при этом каждый подразумевает предельность), абсолютная неприменимость такой предельности к нашему желанию беспредельного Бога.

Сама краткость и прозрачность аргументации вызывает вопрос. Почему Максим не выдвинул этот аргумент с самого начала, где, как мы видели, идеи, связанные с концепцией пресыщения, уже имели место? Причин тому, я полагаю, две. С одной стороны, сама простота и убедительность аргумента сделала бы ненужным дальнейшее обсуждение, но тогда бы остались незатронутыми фундаментальные положения, на которых эта ошибка основывается. С другой стороны, пресыщение в системе оригенизма — безусловно некая хитрость, совершено неосновательное допущение, придуманное исключительно для объяснения существующего материально — духовного мира как результата распада Энады. Отсюда ее поверхностность, и то, что она не затрагивает нерв оригенизма. НачАmb опровержение с этой темы значило бы оставить всю аргументацию на том же уровне поверхностности. Поэтому похоже, что аргумент о пресыщении появляется в конце не случайно и не по ассоциации, но по глубокой интуиции относительно важности тех или иных моментов в оригенизме.

В самом деле, оригенистические спекуляции, будь то у самого Оригена, или у его последователей VI в., не были нерасчлененным единством, но слагались из ряда моментов, некоторые из которых были неприемлемы. В основе оригенизма лежало убеждение, что вначале имело место существование единства изначально чистых умов. Разве Господь не сказал, что на небесах (а конец — таков же, как начало) не женятся, но все будут как ангелы Божии (см.: Мф 22:30)? Наряду с этим было и другое убеждение, не менее определенное, что основной характеристикой, сутью этих умов была их свобода, свобода воли, состоящая, конечно, в выборе между добром и злом, — точка зрения, казалось бы подтверждаемая авторитетом многих мест Писания, посвященных свободе. Тем не менее, было невозможно не принять в расчет и настоящий, видимый мир во всем его разнообразии. Итак, изначальное единство распалось из‑за пресыщения благом, высшим благом, которым наслаждались умы. Κόρος являлся удобным deus ex machine, который делал возможным существование этого мира. Эта концепция оказалась возможной в оригенизме из‑за неправильного понимания свободы.