Творения

В самом деле, и этот царь, свирепствуя и неистовствуя против благочестия, был также жилищем демонов–губителей. По этой–то причине он и иудеев вооружил против верующих во Христа. Сперва, собрав их, Юлиан спрашивал, почему они не приносят жертв, тогда как закон повелевает им это, и, получив ответ, что по предписанию они должны отправлять свое богослужение только в одном месте, богоненавистный отступник тотчас приказал им воздвигнуть разрушенный храм. Он суетно предполагал обличить во лжи предречение Господне, а между тем еще с радостию выслушав слова царя, иудеи о его повелении возвестили всем в государстве единоплеменникам. Поэтому они начали стекаться отовсюду, неся свои богатства и свое усердие к восстановлению храма. Весьма большое пособие давал им и тот, кто предписал дело, давал не по щедрости, а по вражде против истины. Он отправил на место постройки и начальника, достойного исполнителя нечестивых повелений. Говорят, что и лопаты, и ведра, и корзины у иудеев были сделаны из серебра. Начав копать и вытаскивать землю, многие десятки тысяч их трудились над этим с утра до вечера, но во время ночи выкопанная земля из вала сама собою переносилась опять на прежнее место. Вот они раскопали уже самые остатки прежнего храма и надеялись построить все вновь. Для этого свезены многие десятки тысяч медимнов алебастра и извести, но вдруг поднялись сильные ветры, вихри, бури, ураганы, и все это скоро было развеяно. Однако ж, строители продолжали упорствовать и не вразумлялись Божиим долготерпением. Наконец, произошло сильнейшее землетрясение и — вовсе чуждых Божественной веры привело в немалое изумление. Но они не убоялись — и тогда–то уже из раскопанных оснований исторгся огонь и пожег большую часть копателей, а остальных рассеял [ ^[181]]. Эти последние в весьма большом числе собрались на ночь для отдыха в один соседний портик, но занятое ими здание вдруг обрушилось вместе с кровлею и подавило всех, спавших в нем» [ ^[182]]. В ту же самую ночь и потом опять в следующую видно было на небе световидное начертание спасительного креста. Самые даже одежды на иудеях были испещрены крестами, только не световидными, а черного цвета. Видя это и устрашившись небесных казней, враги Божий разбежались, возвратились в свои места и исповедовали Богом Того, Кто распят был на кресте их предками. Юлиан слышал об этом событии, ибо оно известно было каждому, но он ожесточил свое сердце, подобно Фараону.

Глава 21. О походе против персов

Узнав о смерти Констанция, персы сделались смелее и, объявив войну, вступили в пределы Римской империи. Юлиан повелел собрать войско, но не хотел иметь помощника себе в Боге: он послал в Дельфы, Делос, Додону и к другим прорицалищам вопросить оракулов, должно ли ему воевать [ ^[183]]. Оракулы повелевали начинать войну и обещали победу. В обличение лжи я внесу в свою историю одно из их предречений, именно следующее: «все мы, боги, готовы теперь нести победные трофеи к реке Зверю, а предводительствовать ими буду я, бурнояростный и могущественный в брани Арей». Пусть люди, величающие Пифия красноречивым богом наук и вождем муз, осмеивают эти забавные стихи: я жалею только о том, кто обольщался такою ложью. Рекою Зверем названа здесь река Тигр, по названию одноименная со зверем. Она выходит из пределов Армении и, протекая через Ассирию, впадает в Персидский залив. Обольщенный подобными предречениями, несчастный грезил о победе и после поражения персов предначертывал войну против галилеян. А галилеянами называл он христиан, думая таким прозванием нанести им бесчестие, хотя ему, как человеку образованному, следовало бы знать, сколь мало может вредить доброй славе перемена имени. Пусть бы Сократа назвали Критиасом, а Пифагора Фаларисом через такое изменение имен ни тот, ни другой не получили бы вреда. Пусть бы равным образом Нерей слыл под именем Терсита, он нисколько не потерял бы дарованной себе природою красоты [ ^[184]]. Но, учившись всему этому и не поняв того, чему учился, Юлиан думал повредить нам прозванием, которое нисколько нас не касается! Веруя в лживые предсказания, он грозился поставить в церквах статую богини бесстыдства.

Глава 22. О дерзновении одного правительственного лица в Бероэ