Творения

Православный. Если бы это следствіе было правильно, то по той–же самой причине можно бы было заключить, что и тела всехъ людей преложатся въ иную сущность: ибо все они будутъ нетленны и безсмертны. Но разве ты не слышалъ, чтo говоритъ апостолъ: подобаетъ сему тленному облещися въ нетленіе и смертному сему облещися въ безсмертіе (1 Кор. 15, 53)?

Еранистъ. Знаю.

Православный. Следовательно естество остается целымъ, только тленность его переменяется въ нетленіе и смертность въ безсмертіе. Но мы разсмотримъ этотъ предметъ следующимъ образомъ. Какъ здоровое, такъ и больное тело не называемъ ли мы одинаково теломъ?

Еранистъ. Такъ.

Православный. Почему?

Еранистъ. Потому–что то и другое имеетъ ту–же самую сущность.

Православный. Однако жъ мы усматриваемъ между ними большое различіе: потому что одно изъ нихъ здорово, цело и неповрежденно, у другаго, напротивъ, или глазъ выколотъ, или нога переломлена, или есть другой какой–нибудь недостатокъ.

Еранистъ. Но и здоровье и болезнь пребываютъ въ одномъ и томъ–же естестве.

Православный. Следовательно тело дoлжно назвать существомъ, а болезнь и здоровье — случайностію.

Еранистъ. Справедливо, потому что болезнь можетъ случиться, можетъ и не случиться съ теломъ.

Православный. Следовательно и поврежденіе и смерть суть имена случайностей, а не сущности.

Еранистъ. Такъ.

Православный. Следовательно и тела человеческія, возставши свободными отъ тленія, освободятся и отъ смертности, не теряя собственнаго естества.

Еранистъ. Правда.

Православный. Следовательно и Владычне тело, хотя возстало нетленнымъ, безстрастнымъ, безсмертнымъ, блистающимъ Божественною славою, и хотя чествуется поклоненіемъ отъ Силъ небесныхъ: однако же все оно тело, и имеетъ прежнюю ограниченность.

Еранистъ. Это правда; но я не думаю, чтобы ты сталъ утверждать, что оно, и по вознесеніи на небеса, не преложилось въ естество Божественное.

Православный. Я не позволю себе говорить, основываясь на умствованіяхъ человеческихъ: ибо я не столько дерзокъ, чтобы утверждать что–нибудь такое, что умолчано въ божественномъ Писаніи. Но слышу гласъ св. Павла: Богъ уставилъ есть день, въ оньже хощетъ судити вселенней въ правде, о Муже, Егоже предустави, веру подая всемъ, воскресивъ Его отъ мертвыхъ (Деян. 17, 31). Слышу и гласъ св. ангеловъ: сей Іисусъ такожде паки пріидетъ, имъже образомъ ученики видели Его идуща на небо (Деян. 1, 11). Но они видели ограниченное естество, а не неограниченное. Слышу также, чтo говоритъ самъ Господь: узрите Сына человеческаго грядуща на облацехъ небесныхъ (Матф. 26, 64). Но знаю, что подлежащее зренію людей ограниченно: ибо естество неограниченное недоступно зренію. Кроме того, возсесть на престоле славы и поставить овцы одесную себе, а козлища ошуюю (Матф. 25, 31–33) показываетъ также ограниченность.

Еранистъ. Но отсюда выйдетъ следствіе, что Богъ–Слово и прежде вочеловеченія не былъ неограниченъ: ибо пророкъ виделъ Его окруженнымъ Серафимами.

Православный. Пророкъ виделъ не существо Божіе, но некоторый образъ, приспособленный къ его пріемлемости. Но по воскресеніи все люди узрятъ самое видимое естество Судіи.

Еранистъ. Обещавшись ни одного слова не говорить, не подтверждая того свидетельствомъ Писанія, теперь предлагаешь мне свои умозаключенія.

Православный. Утверждаемое мною я заимствую изъ Священнаго Писанія: ибо пророкъ Захарія говоритъ: воззрятъ нань, егоже прободоша (Зах. 12, 10). Можетъ ли исполниться это пророчество, если распинатели не узнаютъ естества, которое распяли? Также св. победоносецъ Стефанъ взывалъ: се вижу небеса отверста, и Сына человеча одесную стояща Бога (Деян. 1, 56). Но онъ виделъ естество, подлежащее зренію, а не незримое.

Еранистъ. Все это есть въ Писаніи; но я не думаю, чтобы ты могъ показать мне, что духоносные мужи вознесшееся на небеса тело называютъ теломъ.