Творения

Таким образом, у души есть свои силы и те, что есть у тела, которые по природе относятся к восприятию. Причина этого параллелизма — в том именно, что душа и тело приходят в бытие как единое целое. Это удвоение сил, возможно, лучше всего иллюстрируется отрывком из Amb 10, приведенным выше, где чувствующая душа перечислена наряду с мыслящей душою.

Другой текст — это письмо кубикуларию Иоанну (641). Общий контекст сходен с предыдущим отрывком, но здесь Максим прибавляет, что это учение об одновременности частей в сложной природе исключает ошибочное учение о предсуществовании и постсуществовании душ. Понятно, что он ссылается на антиоригенистскую полемику Amb 7[3198] более подробно развитую в Amb 42. Текст гласит: «Душа без использования воли содержит тело, и сама держится им; не по выбору она дает жизнь самим фактом бытия в теле; и по природе она причастна чувственному восприятию и боли, по причине своей внутренней подверженности им»[3199].

Этот последний отрывок, хотя и сходен с Ер 13, сильнее его, и дает меньше оснований для предположения о параллелизме сил. Спустя восемь лет (с 633–634 гг. до 641 г.) Максим приходит к эксплицитному утверждению того, что принадлежит к сущности человеческого «смешения», ссылаясь при том на ту же самую полемику относительно пред- и постсуществования душ, которая занимала его раньше в Amb 7 и 42, но где также все плотское рождение человека отнесено к падению[3200].

Итак, теперь мы встретили тексты, в которых относится к нашей природе и присутствует в ней еще до грехопадения. Некоторые из этих текстов предполагают параллелизм между мыслительными силами души и воспринимающими силами тела; другие же предполагают взаимодействие между этой парой сил. Но во втором случае это взаимодействие рассматривается в контексте настоящей аскетической жизни, и таким образом не дает нам оснований предполагать об его существовании до грехопадения. Когда же мы снова обратимся к тексту Thal 1.61, QD 3 и Amb 42 (1321А, 1341С), где страсти, удовольствие, плотское рождение — все объявляются последствиями грехопадения, то возникает впечатление о кажущейся непоследовательности мысли Максима. Ибо учение, которое он унаследовал и развил, — об одновременности души и тела человека, — несомненно предполагает, что и его использование относится к сущности человека[3201].

Как можем мы объяснить эту непоследовательность? Фон Бальтазар утверждает, что это скрытое возвращение к оригенизму [3202]. Отчасти это верно; но следует четко отметить, что к оригенизму того типа, как у Григория Нисского. В Thal 1 сказано, что учение о двойном творении происходит от Григория Нисского[3203].

Мы можем указать не только на сам этот факт, но и на то, каким образом стало возможно сосуществование сильного и акцентированного учения о единстве тела и души в образовании сложной природы с отсутствием внимания к как изначальной части человеческого смешения. Принципиальным здесь является определение, даваемое природе. Ведь определенно неизменен, и ни в коей мере не может получать добавление или ущерб.

В Amb 42 Максим описывает тщательно то, что изменчиво в любом обновлении — tropos, и что неизменно — logos. «Logos человеческой природы состоит в том, что природа — это душа и тело, и образуется из души и тела; tropos — это порядок действования и испытывания природного действия; порядок, который часто меняется и изменчив, но не меняет саму природу»[3204].

Я бы предположил, что здесь Максим, чрезмерно ограничивая определение человека единством души и тела, и относя все действия — а не просто качество действия — на счет изменчивого тропоса, сделал возможным для себя некоторую неясность, или темноту относительно существования до грехопадения[3205].

Если принять это предположение, то мы имеем дело с неполной концептуальной артикуляцией, — той артикуляцией, которая была главным инструментом извержения оригенистических ошибок, представленных в умеренных григорианских формах, из византийской богословской традиции.

Трудность 8

Мы можем пойти и дальше. В предыдущем рассмотрении в человеческом смешении мы собрали материалы, необходимые для истолкования текста чрезвычайной важности с точки зрения понимания райского состояния.

Трудность АтЬ 8 сходна с трудностью АтЬ 7, великой оригенисти- ческой трудностью. Максим это отмечает и сам. Я понимаю это как ссылку по преимуществу на 1089D4-1096B2 из АтЬ 7. Вопрос стоит о постоянной текучести и непостоянстве этого мира, и это следствие падения. Вкратце просуммирую. Человек, украшенный Богом нетлением и бессмертием, тем не менее предпочел умной красоте позор окружающей материальной природы. Так он забыл свое достоинство, а точнее, Бога, и пожал справедливый плод своей забывчивости — тление и смерть плоти, склонность и удобоподвижность ко всякой страсти, а также нестабильность и хаотичность внешнего мира[3206].