Читаем Творения полностью

Как А,Как башенный ответ — который час?Железной палкой сотню разПересеченная Игла,Серея в небе, точно Мгла,Жила. Пастух железный, что он пас?Прочтя железных строк записки,Священной осению векши*,Страну стадами пересекши,Струили цокот, шум и писки.Бросая ветку, родите стук вы!Она, упав на коврик клюквы,Совсем как ты, сокрывши веко,Молилась богу другого века.И тучи проволок упалиС его утеса на леса,И грозы стаями леталиВ тебе, о, медная леса.Утеса каменные лбы,Что речкой падали, курчавясь,И окна северной избы —Вас озарял пожар-красавец.Рабочим сделан из осей,И икс грозы закрыв в кавычки,В священной печи жег привычкиСтраны болот, озер, лосей.И от браг болотных трезв,Дружбе чужд столетий-пьяниц,Здесь возник, быстер и резв,Бог заводов — самозванец.Ночью молнию урочноТы пролил на города,Тебе молятся заочноТруб высокие стада.Но гроз стрела на волосокЛишь повернется сумасшедшим,Могильным сторожем песокТебя зарыть не сможет — нечем.Железных крыльев треугольник,Тобой заклеван дола гад,И разум старший, как невольник,Идет исполнить свой обряд.Но был глупец. Он захотел,Как кость игральную, свой деньПровесть меж молний. После, цел,Сойти к друзьям — из смерти тень.На нем охотничьи ремниИ шуба заячьего меха,Его ружья верны кремни,И лыжный бег его утеха.Вдруг слабый крик. Уже смущенныеВнизу столпилися товарищи.Его плащи — испепеленные.Он обнят дымом, как пожарище.Толпа бессильна; точно куритИм башни твердое лицо.Невеста трупа взор зажмурит,И, после взор еще… еще…Три дня висел как назиданиеОн в вышине глубокой неба.Где смельчака найти, чтоб дань егоБезумству снесть на землю, где бы?

<1915>

81. "В холопий город парус тянет…"

В холопий город парус тянет.Чайкой вольницу обманет.Куда гнется — это тайна,Золотая судна райна*.Всюду копья и ножи,Хлещут мокрые ужи*.По корме смоленой стукатьНе устанет медный укоть*,На носу темнеет пушка,На затылках хлопцев смушки.Что задумалися, други,Иль челна слабы упруги*?Видишь, сам взошел на мост,Чтоб читать приказы звезд.Догорят тем часом зориНа смоле, на той кокоре*.Кормщик, кормщик, видишь, пря*В небе хлещется, и зря?Мчимтесь дальше на досчане*!Мчимся, мчимся, станичане.Моря веслам иль узки?Мчитесь дальше, паузки*!В нашей пре заморский лен,В наших веслах только клен.На купеческой беляне*Браги груз несется пьяный;И красивые невольницыНаливают ковш повольницы*.Голубели раньше льны,Собирала псковитянка,Теперь, бурны и сильны,Плещут, точно самобранка.

<1915>

82. "Усадьба ночью, чингисхань!.."

Перейти на страницу:

Похожие книги

Полет Жирафа
Полет Жирафа

Феликс Кривин — давно признанный мастер сатирической миниатюры. Настолько признанный, что в современной «Антологии Сатиры и Юмора России XX века» ему отведён 18-й том (Москва, 2005). Почему не первый (или хотя бы третий!) — проблема хронологии. (Не подумайте невзначай, что помешала злосчастная пятая графа в анкете!).Наш человек пробился даже в Москве. Даже при том, что сатириков не любят повсеместно. Даже таких гуманных, как наш. Даже на расстоянии. А живёт он от Москвы далековато — в Израиле, но издавать свои книги предпочитает на исторической родине — в Ужгороде, где у него репутация сатирика № 1.На берегу Ужа (речка) он произрастал как юморист, оттачивая своё мастерство, позаимствованное у древнего Эзопа-баснописца. Отсюда по редакциям журналов и газет бывшего Советского Союза пулял свои сатиры — короткие и ещё короче, в стихах и прозе, юморные и саркастические, слегка грустные и смешные до слёз — но всегда мудрые и поучительные. Здесь к нему пришла заслуженная слава и всесоюзная популярность. И не только! Его читали на польском, словацком, хорватском, венгерском, немецком, английском, болгарском, финском, эстонском, латышском, армянском, испанском, чешском языках. А ещё на иврите, хинди, пенджаби, на тамильском и даже на экзотическом эсперанто! И это тот случай, когда славы было так много, что она, словно дрожжевое тесто, покинула пределы кабинета автора по улице Льва Толстого и заполонила собою весь Ужгород, наградив его репутацией одного из форпостов юмора.

Феликс Давидович Кривин

Поэзия / Проза / Юмор / Юмористическая проза / Современная проза
В Датском королевстве…
В Датском королевстве…

Номер открывается фрагментами романа Кнуда Ромера «Ничего, кроме страха». В 2006 году известный телеведущий, специалист по рекламе и актер, снимавшийся в фильме Ларса фон Триера «Идиоты», опубликовал свой дебютный роман, который сразу же сделал его знаменитым. Роман Кнуда Ромера, повествующий об истории нескольких поколений одной семьи на фоне исторических событий XX века и удостоенный нескольких престижных премий, переведен на пятнадцать языков. В рубрике «Литературное наследие» представлен один из самых интересных датских писателей первой половины XIX века. Стена Стенсена Бликера принято считать отцом датской новеллы. Он создал свой собственный художественный мир и оригинальную прозу, которая не укладывается в рамки утвердившегося к двадцатым годам XIX века романтизма. В основе сюжета его произведений — часто необычная ситуация, которая вдобавок разрешается совершенно неожиданным образом. Рассказчик, alteregoaвтopa, становится случайным свидетелем драматических событий, разворачивающихся на фоне унылых ютландских пейзажей, и сопереживает героям, страдающим от несправедливости мироустройства. Классик датской литературы Клаус Рифбьерг, который за свою долгую творческую жизнь попробовал себя во всех жанрах, представлен в номере небольшой новеллой «Столовые приборы», в центре которой судьба поколения, принимавшего участие в протестных молодежных акциях 1968 года. Еще об одном классике датской литературы — Карен Бликсен — в рубрике «Портрет в зеркалах» рассказывают такие признанные мастера, как Марио Варгас Льоса, Джон Апдайк и Трумен Капоте.

авторов Коллектив , Анастасия Строкина , Анатолий Николаевич Чеканский , Елена Александровна Суриц , Олег Владимирович Рождественский

Публицистика / Драматургия / Поэзия / Классическая проза / Современная проза