Творения

Петр. Желал бы я выразуметь, как могло случиться, что святой, будучи вдали, давал спящим приказание, которое они видели во сне и понимали.

Григорий. Зачем ты сомневаешься, Петр, испытывая образ совершения сего дела? Совершенно понятно, что дух имеет более удобоподвижную природу, нежели тело. Мы, несомненно, знаем, по свидетельству Писания, что пророк (Аввакум), восхищенный из Иудеи (Дан.14,33–39), внезапно поставлен был с пищею в Халдее, которою насытил пророка (Даниила), и потом опять внезапно увидел себя в Иудее. Итак, если Аввакум мог телесно так далеко спутешествовать в одно мгновение и отнести пищу, что удивительного, если Венедикт дошел до того места, куда стремился духом, и душам спящих братий сказал нужное? Как тот достиг телесно для насыщения тела, так этот духовно для устроения духовной жизни.

Петр. Речь твоя, признаюсь, сняла с меня покров сомнения; но я желал бы знать, каков был этот муж в обыкновенной беседе?

Глава двадцать третья. О монахинях, после их смерти возвращенных в общение с Церковию, молитвами Венедикта, при Евхаристии

Григорий. Едва ли, Петр, самая обыкновенная речь его лишена была духовной силы: чье сердце возносилось на высоту, из уст того и слова никогда не выходили напрасно. Если что когда–нибудь он произносил нерешительно, только в виде угрозы, и тогда речь его имела такую силу, как будто он произнес ее решительно, в виде окончательного приговора. Так например, недалеко от его монастыря две благочестивые жены, происходившие от знатного рода, спасались в собственном доме; для поддержания внешней их жизни оказывал им услуги один благочестивый муж. Но как в некоторых высокость рода иногда производит унижение духа и они только потому и считают себя великими в этом мире, что помнят свое высшее пред прочими происхождение, так и вышеупомянутые монахини не совершенно еще обуздали язык свой под внешним покровом благочестия, и того благочестивого мужа, который доставлял им средства жизни, часто вызывали на гнев неосторожными речами. Долго он сносил такие речи, но потом пошел к человеку Божию и рассказал, какие обиды на словах терпел от монахинь. Св. муж, услышав об них это, тотчас дал им такую заповедь: «Обуздайте язык ваш; если не исправитесь, отлучу вас от Церкви». Эту мысль об отлучении он, очевидно, произнес не решительно, но в виде угрозы. Жены же, нисколько не исправивши своего недостатка, чрез несколько дней умерли и погребены были в церкви. Когда в той церкви совершалась Божественная Евхаристия и диакон по обычаю возглашал: «Лишенные общения, изыдите», — кормилица тех жен, которая имела обыкновение подавать приношение за них Господу, видела, как они вставали из своих гробов и выходили из церкви. Чаще и чаще видя, как по возглашении диакона они выходили вон и не могли оставаться в церкви, кормилица вспомнила, что заповедал им, еще живым, человек Божий. Монахини, решила она, лишены общения с Церковию, за то, что не исправили своих нравов и языка. Тогда с тяжкою скорбию она рассказала о сем рабу Божию. Св. Венедикт тотчас дал ей просфору из своих рук, сказав: «Иди, принеси за них Господу эту просфору, и они не будут более в отлучении». Когда сделано было за них сие приношение и диакон провозгласил по обыкновению, чтобы отлученные вышли из церкви, уже не видно было, чтобы и монахини выходили из церкви. Из этого ясно видно, что лишенные общения не могли выйти из числа отлученных, пока не удостоились от Господа общения с Церковию чрез раба Божия.

Петр. Весьма удивительно, каким образом достоуважаемый и святой муж, живший еще в этой тленной плоти, мог разрешить души, подлежавшие уже иному, невидимому суду.

Григорий. Неужели, Петр, не в этой плоти был слышавший обетование: еже аще свяжеши на земли, будет связано на небесех, и еже аще разрешиши на земли, будет разрешено на небесех (Мф.16,19)? Относительно связывания и разрешения преемствуют ему те, которые по вере и нравственности получают священную власть. Но чтобы перстный человек мог совершать такие дела, для этого Творец неба и земли сходил с неба на землю, и чтобы плоть могла судить даже духов, такой благодати удостоил ее Бог, сделавшись ради людей плотию, потому что немощь наша стала выше себя, когда облеклось в нее Могущество Божие.

Петр. Истина слов оправдывается силою знамений.

Глава двадцать четвертая. О монахе–отроке, изверженном землею после погребения его