Творения

Но часто, и очень часто, ищущие пастырской власти и начальственного управления в Церкви Божией ищут этого служения потому, что предполагают совершить на этом высоком поприще какие–либо важные и полезные для нее дела; и хотя они ищут этого собственно из желания возвыситься, но успокаивают себя тем, что вот де они много сделают пользы и для Церкви. Таким образом, суетное, но главное намерение их прикрывается благовидным рассуждением о целях второстепенных, чтобы только успокоить себя. Ибо душа наша легко может обмануться и вообразить себе, что она любит добрые дела, которые не всегда любит, и что она не любит мирской славы, которую между тем не перестает любить. В таком состоянии человек, домогающийся власти, бывает робок, пока еще стремится к ней, а когда достигает желаемого, тогда он становится дерзновенным. Сперва робость его происходит в нем от опасения неудачи, но после того, как он достигает своей цели, в нем тотчас рождается уверенность, что так и должно быть и что он имел на то полное право. Наконец, по достижении им власти, пользуясь и злоупотребляя ею для удовлетворения своих суетных желаний, он уже охотно забывает свои благочестивые и богобоязненные предположения (quid quid religiose cogitavit). Поэтому, когда душа увлекается слишком смелыми и необычайными предприятиями, необходимо в то же время обратить взор на свои прошедшие дела: пусть каждый в подобном состоянии поразмыслит о том, как он поступал прежде, находясь в подчинении (subjectus); только тогда узнает, способен ли он на те добрые дела, которые предполагает совершить на высоком посту начальственного служения (praelatus). Ибо никогда не научится смирению на высоте почестей тот, кто и в низком состоянии не переставал гордиться. Не сумеет он избегать похвал, когда они посыпаются на него со всех сторон, если он был жаден до них и тогда, когда их вовсе не было. Никогда не победит он в себе любостяжания, имея в своих руках способы для поддержания многих, если он и прежде один не умел довольствоваться своим состоянием. Итак, пусть каждый рассматривает свою прежнюю жизнь, чтобы в стремлении к высокому сану не обольститься ложными мечтами.

Среди многочисленных и многообразных забот пастырского служения, особенно по управлению, человек иногда утрачивает и тот навык к добрым делам, который легко сохранялся у него в тихой частной жизни. Так, на море в тихую погоду и малосведущий корабельщик может хорошо править кораблем, но когда поднимется буря и разъярятся волны, то и самый искусный кормчий может растеряться. А что такое в самом деле высокая власть управления, как не мысленная буря? В ней корабль души нашей постоянно потрясается бурными волнами разных помышлений, непрестанно ударяется то в ту, то в другую сторону, так что ежеминутно ему грозит опасность разбиться и погибнуть от каких–нибудь необдуманных речей языка или поступков дела, подобно тому, как на море гибнут от попадающихся на пути непредвиденных подводных камней. Между тем какому же правилу следовать и какого начала держаться нам в настоящем деле, как не последовать тому, чтобы на высоту пастырского служения волей–неволей восходил лишь тот, кто богат совершенствами добродетелей, а кто не обладает потребными для этого качествами, тот и не принимался бы за это высокое служение, хотя бы его к тому и принуждали? И потому, кто наделен благодатными дарами, но совершенно отказывается от своего призвания, тот пусть блюдется, чтобы не подпасть ему осуждению за сокрытие своего таланта в земле, ибо оставить в бездействии и праздности дарования, полученные от Господа, есть то же самое, что закопать талант в землю (Мф. 25, 15–30). А тот, кто не только не имеет хороших способностей для управления, но и подвержен слабостям, между тем, несмотря на это, домогается власти, пусть не забывает того, что он своим соблазнительным примером может послужить для ближних только препятствием в достижении Царствия Небесного, подобно фарисеям, которые, по словам Божественного Учителя, и сами не входят в него и другим заграждают доступ (Мф. 23, 13). Равным образом надлежит ему помнить и то, что духовный пастырь, принимающий на себя пастырское служение в Церкви Божией, есть вместе с тем и врач душевных недугов. Следовательно, если он сам одержим такими недугами и страждет от них, то как дерзнет он врачевать язвы других, сам нося язвы на своем лице?