Творения. Часть 1

Действительно, возвращение св. Афанасия[245] было торжеством не только для него и его Церкви, но и для Церкви вселенской. Как победитель шествовал теперь смиренный пастырь от западных пределов империи до восточных. Тихо, без насилий покорял он себе противников, внесших огонь и меч в его Церковь. Его невинность признана посторонними судиями на двух многолюдных соборах: римском и сардикийском. Его святая жизнь и терпение привязали к нему и венценосца, и пастырей всего Запада. Церковь александрийская воспринимала в нем попечительнаго Архипастыря, который около шести лет скитался в удалении от нея, изгнанный насилием, но никогда не оставлял заботы об освобождении ея от лжепастырей, губящих стадо Христово. Церкви вселенской еще нужны были его мужество и неустрашимость в предстоящей новой борьбе со врагами православия, – нужно было его громоносное слово против проповедников лжи; верных пастырям Христовым, соборам Запада и Востока нужно было его имя, как символ православия. Заслугам будущим уже пролагало путь настоящее. Афанасия узнал теперь Восток и Запад, как непобедимаго защитника той священной истины, на которой создал Господь Свою Церковь.

Сами враги Афанасия устрашились торжества его, и начали искать союза с ним. Урзаций и Валент, прежде ревностные помощники Евсевия никомидийскаго в его кознях против Афанасия, теперь подали епископу римскому, Юлию, объявление, что все обвинения, какия они прежде взводили на Афанасия, были одна клевета, что они охотно желают быть в общении с ним, и осуждают арианское учение. Потом писали они и к Афанасию, что имеют с ним мир и общение церковное[246].

По желанию Констанция, св. Афанасий предварительно должен был явиться в Антиохию. Благосклонный прием при дворе Государя, казалось, должен был уверить Архипастыря александрийскаго, что отныне все прежния недоразумения, между ним и Императором, кончились, что несправедливости, какия терпел защитник православия, более не повторятся. Сознание правоты своего дела и желание – прочнее утвердить мир церковный внушили св. Афанасию мысль просить Государя о дозволении, лично, в присутствии самих врагов, опровергнуть все клеветы, какия они возводили на него. Констанций уверял, что в этом нет нужды, и с клятвою обещал, что отселе не будет внимать никаким представлениям клеветников. Св. Афанасий жаловался на изданное от имени Государя предписание, которое угрожало смертию епископу александрийскому, отнимало некоторыя права у клира, к нему приверженнаго. Констанций новыми повелениями старался все загладить. Он писал к епископам египетским и духовенству александрийскому, что Афанасий, по повелению Божию и по определению верховной власти, снова возвращается в свое отечество и к своей Церкви; – все, что было постановлено против имевших с ним общение, должно быть предано забвению; права, которыми издревле пользовалось православное духовенство, снова за ним утверждаются[247]. И правительство отселе будет почитать лучшим доказательством правоты для каждаго – общение с Афанасием. – К народу александрийскому писал Император, чтобы, оставив свои разногласия, все приняли своего Архипастыря с почтением и покорностию, угрожая, в противном случае, наказанием по законам. Правителю Египта дал он знать, что все прежния повеления против Афанасия отменяются, и послал особаго чиновника для отобрания их назад[248]. Так Констанций, по-видимому, вразумленный сильными представлениями своего брата, хотел вознаградить прежния оскорбления, нанесенныя Церкви александрийской и ея Архипастырю. Но он не силен был – совсем освободиться от партии арианской.

Возвращая престол Афанасию, Констанций в то же время просил его уступить хотя бы одну церковь в Александрии арианам. Но ревностный блюститель своей паствы отвечал, что не иначе может принять это предложение, как под условием, чтобы равномерно, хотя одна церковь была уступлена Православным в Антиохии, где тогда господствовали ариане. Такая взаимная уступка не могла, однако же, быть приятна для ариан; потому что они более страшились потерять, нежели надеялись приобресть. В Александрии, под бдительным правлением св. Афанасия, они не могли обещать себе больших успехов, тогда как в Антиохии значительное число приверженцев православия, пользуясь терпимостию, могло возрасти еще более, и изгнать от себя ариан. Потому Констанций взял свое предложение назад[249].