Творения и Гимны

17. Даже глотка воды проглотить не проси, хотя бы случилось тебе быть палиму жаждою, пока духовный отец твой, сам в себе подвигнут будучи, не велит тебе это сделать. Утесняй себя и нудь во всем, уговаривая себя такими словами: если хощет Бог и достоин будешь напиться, то Он откроет всеконечно отцу твоему сказать тебе: «напейся». И тогда напьешься с чистою совестию, хотя бы это было и не во время.

18. Некто, опытом познавший духовную пользу и неложную стяжавший веру, предлагая Бога свидетелем истины, сказал: я положил в себе такой помысл, чтоб никогда не просить у отца моего ни есть ни пить и вообще ничего другаго не принимать, пока Бог не внушит ему приказать мне это. И действуя так, я никогда, говорит, не был тщетен в надежде моей.

19. Действенную стяжавший веру к отцу своему по Богу, видя его, мнит видеть самого Христа, и бывая с ним или последуя ему, верует несомненно со Христом быть и Ему последовать. Таковый никогда не пожелает беседовать с кем либо другим, и не предпочтет что либо из мирских вещей памяти и любви Его. Ибо что лучше, или что полезнее, в настоящей и в будущей жизни, того, чтоб быть со Христом? Что прекраснее или сладчае созерцания Его? Если же и беседы от Него сподобляется кто, то конечно почерпает из нея жизнь вечную.

20. Благорасположенно любящий тех, которые его поносят и обижают, и причиняют ему ущерб, и молящийся о них в короткое время достигает великаго преспеяния. Ибо когда так бывает в чувстве сердца, тогда это благонастроеннаго сим образом вводит в бездну смирения и изводит из него источники слез, в которых погружается вся троечастность души (т. е., разумная, желательная и раздражительная ея силы), — возводит ум на небо безстрастия и делает его созерцательным, — вкушением же тамошних благ располагает вменять в уметы все блага настоящей жизни, и самую пищу и питие принимать не в сладость и не так часто.

21. Не от дел только злых должно подвижнику удаляться, но надобно стараться быть свободным и от помыслов и мыслей противных (заповедям и воле Божией), — и всегда быть занятым в себе душеспасительными и духовными воспоминаниями, пребывая безпопечительным о вещах житейских.

22. Как тот, кто обнажил все тело свое, если оставит при сем глаза свои закрытыми каким либо покровом и не захочет взять свой покров и сбросить не может от одного этого обнажения прочаго тела видеть свет, так и тот кто оставил все свои и вещи и деньги, избавился и от самых страстей сих, если не освободит при сем и ока души своей от воспоминаний житейских и помышлений худых никогда не увидит умнаго света, Господа нашего Иисуса Христа и Бога.

23. Что покров, на глаза наложенный, то помыслы мирские и воспоминания житейския для ума, или ока души. До тех пор, пока попустим им быть, ничего не увидим: когда же изгоним их памятию о смерти, тогда узрим свет истинный, просвещающий всякаго человека, грядущаго в мир.

24. Кто слеп от рождения, тот не может знать силу пишемаго, ни верить тому; но если он когда либо сподобится прозреть, то станет сосвидетельствовать, что пишемое и читаемое истинно.

25. Видящий чувственными очами знает, когда бывает день и когда ночь, а слепой не знает ни того, ни другаго. И духовно прозревший, и зрящий умными очами, если после того, как повидит истинный и незаходимый свет, по нерадению и безпечности, опять возвратится к прежнему ослеплению и лишится света, то, находясь в благочувствии, добре чувствует лишение сего света, и от чего случилось с ним такое лишение, не неведает; но пребывающий от рождения слепым (духовно) ничего такого не знает ни по опыту, ни по действу, — разве слухом что услышит и узнает о том, чего никогда не видал, и станет разсказывать о том другим, хотя ни он, ни слышащие ничего верно не знают о тех вещах, о коих разговаривают.

26. Невозможно и плоть наполнять досыта брашнами, и духовно наслаждаться умными и божественными благами. Ибо в какой мере кто работает чреву, в такой лишает себя вкушения духовных благ; напротив, в какой мере кто станет утончать тело свое, соразмерно с тем будет насыщаем пищею и утешением духовными.

27. Оставим все земное, — не богатство только и золото, и другия вещи житейския, но и самое похотение к ним совершенно изгоним из душ наших. Возненавидим не только удовольствия тела, но и безсловесныя движения его, и постараемся умертвить его трудами и подвигами: ибо чрез него возбуждаются похоти и приводятся в дело. И пока оно живо, по всей необходимости душа наша бывает мертвою, — труднодвижною, или и совсем неподвижною на всякую заповедь Божию.

28. Как пламень огня всегда поднимается вверх, особенно когда станешь ворочать вещество, в котором возгорелся и горит огонь; так и сердце тщеславнаго не может смиряться. Но как только скажешь ему что для его пользы, он более и более воздымается; если его обличают и вразумляют, он противоречит сильно; если хвалят и привечают, он напыщается зле.

29. Человек, научившийся противоречить, сам для себя есть обоюду острый меч: он убивает душу свою, не сознавая того, и делает ее чуждою жизни вечной.