Творения. Книга вторая

Причта здесь положено и находится на лицо: один священник, дьячок и пономарь; первые двое из России, и кончившие курс семинарского учения, а последний здешний креол.

Содержание священника достаточно и причта не бедно. Причт помещается в особых домах, принадлежащих Российско-Американской Компании, от которой кроме жалованья, получает отопление и освещение, а священник еще и прислугу.

Церковь здешняя по числу прихожан есть самая многолюднейшая, а по пространству мест самая обширнейшая из всех Американских церквей. До 1836 года, т. е. до бывшей во всей Америке оспы, которая в течение 1836 и 1837 годов унесла множество Американцев, в Кадьякском отделе считалось до 6450 душ, не включая тех из дикарей, которые не вписаны были в народную перепись. Но в настоящее время по переписи, составленной Компанией в 1841 году числится только 3628. В сем числе собственно Россиян 73, жен и детей их и Креолов вообще 482, Кадьякцев 1489, Кенайцев 794, Чугач 448, Аляксинцев 342; собственно же прихожан сей церкви в 1841 году было только 2650 душ, а прочие, как оказалось ныне, еще не крещены.

До 1842 года, под ведением Кадьякской церкви находился еще Нушегак, считается 75 душ Русских, Креолов и крещеных Аглегмютов (и которые до 1836 года считались в числе жителей, принадлежащих к Кадьякской церкви); но отныне Нушегак составлять будем особый приход, куда отправлен особый священник с надлежащим причтом.

До 1841 года, т. е. до прибытия в Кадьяк нынешнего священника, Кадьякская церковь, по внутреннему состоянию своему, была, можно сказать, на самой низкой степени. Не говоря уже об обитателях материка Америки, как то: Кенайцах, Чугачах и Аляксинцах, живущих в больших разстояниях от церкви, но даже между самыми кадьякцами, живущими на остров было Кадьяке было некрещеных до 100 душ, от 2 до 10 лет, а всех из числящихся в народной переписи более 1000 душ, и само собой, что не мало умерло без крещения. Многие не только из Алеутов, но и из Русских жили в брачном состоянии без всякого благословения церкви; неверность в супружестве; у многих из Креолов почти не считалось за стыд; даже говорят хвалились тем. Весьма многие из Алеутов стариков не бывали от роду даже у исповеди; так что (как видно из архива) в целый год исполняющих христианскую обязанность очищения совести бывало только от 50 до 100 человек, и был один год, когда было только восемь человек из 6 или 5 тысяч всего народонаселения. Много из Русских было таких, которые, живя подле самой церкви, не бывали у исповеди по 12 лет сряду, а в отдаленности по 30. Бывало и в самые большие праздники церковь была почти пуста, тогда как около нее жителей было до 400 душ, из коих большая часть были Русские и их семейства; Алеуты часто сидели около церкви, но не шли в нее, а многие из них, живущие в отдаленности, никогда не бывали в ней, хотя и часто приезжали в главное селение.

Шаманство между Алеутами, крещенными не только не истребилось от долговременного существования здесь церкви, или, по крайней мере, не только не скрывалось, но было явно и в такой силе, что, не говоря уже об Американцах, даже некоторые из Русских боялись шаманов и не смели их оскорблять. Таково было внутреннее состояние Кадьякской церкви до 1840 года, но с сего времени в ней последовала чрезвычайная перемена в добрую сторону. Нынешний правитель Кадьякского отдела Иннокентий Костромитинов, вступивший в 1839 году, можно сказать, первый положил начало таковой перемены; он сколько выговорами, убеждениями и обличениями некоторых из явных Алеутских шаманов, столько же и примерной набожностью своей, не только остановил успехи шаманства, но даже некоторых заставил если не обратиться на путь истины, то сильно сомневаться в силе шаманства[18].

Что церковь здешняя была в таком состоянии, нет ничего удивительного, ибо много было мест таких, где не было ноги священника со времени первого просвещения их иеромонахом Ювеналием, скончавшим жизнь свою во время проповеди слова Божия в 1795 году; даже самый остров Кадьяк, с первого основания церкви, едва-ли пять раз в 50 лет был обозреваем священниками. Учить Алеутов истинам христианским, как будто никто и не думал, не только живущих в местах отдаленных, но даже подле самой церкви. Только один отец Герман, монах, умерший в 1836 году, занимался отчасти учением и наставлением детей-сирот, живших у него. И хотя колониальное начальство в 1831 году озаботилось о том, чтобы на Кадьяке иметь священника достойного, и Иркутское епархиальное начальство сделало свои распоряжения, но вновь поступивший священник, сколько по недостатку образования, столько и по старости своей не сделал ничего к восстановлению благочестия.

И потому надобно удивляться не тому, что Алеуты по жизни своей были совсем нехристиане, но тому как еще здесь (в Кадьяке), а особливо в местах, отдаленных от церкви, совсем не истребилось христианство.