Творения преподобного Максима Исповедника. Книга I. Богословские и аскетические трактаты

Первое, что привлекает внимание в этом повествовании, упоминание о монахах-несторианах. Кстати, ниже Георгий Решайнский говорит, что они, спасаясь от арабов, также нашли убежище в Риме, где папа Мартин отдал им монастырь, именуемый «Девять келлий». Насколько реален этот факт пребывания несториан на Западе и кто такие они, «студенты из Ниневии»? Подобное сообщение можно было бы считать обычным полемическим «топосом» монофизитов (воспринятым и монофелитами), обвиняющих всегда православных в несторианстве, если бы не ряд точных и конкретных деталей, явно говорящих в пользу истинности данного свидетельства. Поэтому вероятным кажется предположение С. Брока[160], что под «студентами из Ниневии» следует понимать последователей Хенаны Адиабенского (ум. 610 г.). Речь идет о последнем выдающемся руководителе Нисибисской школы, которая является органичным продолжением школы Эдесской[161]. Хенана стал главой ее примерно в 571 г., и при его руководстве количество студентов достигло 800 человек. Деятельность его знаменуется рядом серьезных реформ в методе и содержании преподавания, сложившихся прежде в этой богословской школе. Всеподавляющий авторитет сочинений Феодора Мопсуестийского, царивший до этого, был заменен авторитетом трудов св. Иоанна Златоуста. Переориентация учебного курса, основу которого составляла экзегетика, шла рука об руку с переориентацией богословского направления. В ряде моментов своего мировоззрения, прежде всего в христологии, Хенана вплотную приблизился к Православию. Деятельность его вызвала мощную оппозицию как в самой школе (студентами которой являлись преимущественно монахи), так и вообще в несторианской церкви. В конце VI в. происходит «исход» более 300 учителей и учеников Нисибисской школы, после чего она приходит в упадок. Появляется множество конкурирующих с ней школ, и былого расцвета она уже никогда не достигает[162]. В 612 г. состоялся собор несторианских епископов, осудивших христологические «заблуждения» Хенаны. В противоположность его формуле «одна (сложная) ипостась — две природы», вполне созвучной «неохалкидонской» христологии, была утверждена другая: «две природы — две ипостаси — одно лицо», надолго зафиксировавшая суть несторианства. Автором этой формулы являлся ведущий богословский ум «строгих несториан» Бабай Великий, бывший ученик Хенаны[163]. Его авторитет с этого времени стал доминирующим в несторианском богословии, и неприятие и вражда к учению Хенаны прослеживается у многих последующих несторианских писателей[164].

Однако в первой половине VII в. последователей и учеников у Хенаны было еще достаточно много. Одним из них является Мартирий-Сахдона, который вместе с католикосом Ишо-ябдом II участвовал в посольстве персидской царицы Бораны к императору Ираклию (630 г.). В Византии некоторые члены посольства (и сам католикос) поддались обаянию Православия, а Мартирий-Сахдона, по свидетельству одного источника, даже перешел в него и стал православным епископом Эдессы. Правда, оттуда он был изгнан и вновь вернулся в Персию, в лоно несторианства. Догматические воззрения Сахдоны нашли отклик у ряда членов несторианской церкви, и «в данном случае мы имеем дело с движением догматического сознания в несторианстве, в роде того, которое было поднято Хенаной Адиабенским»[165]. Сведения об обращении Сахдоны в Православие подвергаются сомнению, но, во всяком случае, бесспорно, что с точки зрения «строгих несториан» он был явным «еретиком»[166]. Будучи подлинным подвижником, Сахдона в своем аскетическом богословии следовал преимущественно по стопам св. Ефрема Сирина[167]. В христологии же он, как и Хенана, безусловно сближается с Православием, хотя и не порывая коренным образом с несторианской традицией, вернее, с традицией антиохийской школы. В частности, с православным диофелитством созвучен его тезис о присущей каждой природе Христа своеобразном действии («энергии»)[168].