Творения преподобного Максима Исповедника. Книга II. Вопросоответы к Фалассию

65. Во Второй книге Царств написано: «И бысть глад на земли во дни Давидовы три лета, лето по лету. И рече Господь: над Саулом и над домом его обида в смерти кровей его, понеже умертви Гаваониты. И призва царь Давид Гаваониты, и рече к ним... что сотворю вам, и чим умолю, да благословите достояние Господне?.. И реша к царю: мужа, иже соверши над нами, и погна ны, иже умысли потребити ны, потребим его, да не будет во всех пределах Исраилевых. Дадите нам седмь мужей от сынов его и повесим их на солнце Господеви на горе Саула... И взя царь два сына Ресфы дщере Аиа, подложницы Саула... и пять сынов Меровы, дщере Саула, ихже роди Есдриилу... и даде их в руки Гаваонитам, и повесиша их на солнце на горе пред Господем. И падоша тамо сии седмь вкупе; тии же умроша во днех жатвы первых, в начале жатвы ячмени. И взя Ресфа дщи Аина вретище, и потче е себе при камене, дондеже снидоша на них воды Божия с небесе... И сотвориша вся елика заповеда царь. И послуша Бог земли по сих» (2 Цар. 21:1–14), Почему после смерти Саула, когда глад охватил землю, Давид уступил требованию возмездия и даже выдал гаваонитам на смерть семь мужей от семени Саула? Каков смысл этих словес и как духовным образом мы можем рассмотреть их?

Духовно-нравственные основы экзегезы преподобного Максима Исповедника по «Вопросоответам к Фалассию» (№ 65)

Максима Монаха пролог к помещенным на полях схолиям. [16]

Разумным [существам] присуща естественная красота — слово. [17] Красотой слова является строго сообразное с разумом разумение [18] словесных [тварей]; красотой же разумения — плодотворный навык словесных существ в добродетели под руководством разума. А красотой этого навыка служит безошибочное созерцание, возникающее вокруг истинного ведения, [19] целью которого является мудрость, это яснейшее завершение разумения, [20] представляющее собой как бы разум, приведенный в состояние совершенства по естеству, каковым и является чистый ум, [21] достигший в соединении с Причиной [всего] премысленного состояния. [22] В этом состоянии, [23] упокоив свое многоразличное естественное движение и отношение ко всему, что после Причины, он неведомым образом придерживается только одной этой Причины, предавшись в безмолвном покое [24] премысленному всеблаженнейшему молчанию, объяснить которое не может ни слово, ни умозрение, но один только опыт по причастию тех, кто удостоился премысленного наслаждения, — ясным и общедоступным признаком такого опыта является совершенная нечувствительность и уход [25] души от века сего.