Творения, том 1, книга 1

Между тем в Антиохии опять начались смуты; ариане, пользуясь содействием императора Валента, вновь начали теснить православных, и Мелетий был сослан в заточение. Положение православных вообще было тяжелым, а служителей церкви в особенности. Для Иоанна прибавилось еще новое огорчение: скончалась его благочестивая мать Анфуса. Он остался одиноким, и тогда он порешил совсем покончить с этим грешным миром, исполненным всяческих смут, треволнений и огорчений, и удалиться в пустыню – для отшельнической жизни. Его друг Василий торжествовал и радовался за своего сверстника, и оба они заботились о том, чтобы как можно больше друзей и товарищей своей юности обратить к этому истинному любомудрию. Сам пылая ревностью к духовному подвижничеству, Иоанн поэтому был тем более огорчен, когда узнал, что один из его друзей – Феодор, – еще недавно предававшийся истинному любомудрию и стремившийся к подвижничеству, изменил своему решению и, увлекшись любовью к некоей Ермионе, задумал оставить отшельничество и жениться на своей возлюбленной. До крайности огорченный этим, Иоанн написал своему другу два чрезвычайно сильных и красноречивых увещания, в которых, оплакав падение своего друга и изобразив суетность мира с его прелестями, призывал Феодора оставить свою суетную мысль и возвратиться к любомудрию. Увещания – это первое его христиански-назидательное творение – возымели силу, и Феодор раскаялся в своей слабости, возвратился к подвижничеству и впоследствии стал епископом мопсуестским[4].

Молодые друзья со всем пылом юности отдались духовным подвигам, и Иоанн теперь соперничал со своим другом Василием в делах благочестия: подвизаясь сам, он и других поощрял к подвигам делом и словом, возбуждая в ленивых стремление к небесам – чрез умерщвление своей плоти и порабощение ее духу. Слух об их необычайном подвижничестве распространился по окрестностям, и к ним отовсюду потянулись страждущие духом и телом и получали исцеление. Около этого времени Иоанн написал свои два слова «о сокрушении» к инокам Димитрию и Стелехию, преподав в них урок утешения всем духовностраждущим и сокрушающимся о грехах своих. Православные жители Антиохии удивлялись подвигам молодых иноков, и даже собор епископов пришел к мысли, как хорошо было бы поставить их ближе к церкви, тогда нуждавшейся в самоотверженных пастырях.

И вот пронесся слух, что составился уже план взять их обоих и рукоположить во епископов. В те смутные времена подобные случаи были нередки: в сан епископа возводились и молодые люди, если они оказывались достойными этого сана по своему уму и благочестию. Честь предстояла великая, но эта весть чрезвычайно поразила и встревожила Иоанна. Он для того и удалился в пустыню, чтобы в уединении спасать свою душу – вдали от треволнений мира сего, а теперь опять хотят поставить его среди этих треволнений, и притом в таком высоком сане, о котором он и помыслить не смел. Поэтому он порешил так или иначе уклониться от этого избрания, и так как его друг Василий оказался более склонным к предизбранию Божию, то он даже нарочито посодействовал ему в этом, а сам укрылся в пустыне.

Василий действительно был взят и рукоположен во епископа, и когда, узнав о поступке своего друга, стал сетовать на него, то чтец Иоанн в оправдание себя и в утешение своего друга написал знаменитую книгу: «Шесть слов о священстве», в которой изложил всю возвышенность и трудность пастырского служения. Эта книга сделалась навсегда необходимым руководством для всякого пастыря душ, и именно из нее черпали и доселе черпают себе духовное мужество и силы все истинные пастыри, добре правящие слово истины. Василий, успокоившись от волнения, ревностно предался своему архипастырскому служению и в качестве епископа рафанского впоследствии участвовал на 2-м Вселенском соборе в 381 году.