Творения, том 10, книга 1

6. Если же он сказал больше, нежели требовала сущность дела, ты не удивляйся; он сделал это, подражая своему Учителю, Сам (Христос), желая показать Свое согласие с Отцом и то, что Он пришел не против воли Его, уничижает Себя не столько, сколько требовалось для доказательства согласия, а сколько требовала слабость присутствовавших; Он молится Отцу не почему иному, как поэтому, и сам объясняет причину, когда говорит: Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня (Ин.17:25). Итак, подражая ему, (апостол) употребляет здесь усиленное выражение не для того, чтобы внушить тебе мысль о принужденном подчинении (Христовом), — нет, — но чтобы, как можно сильнее, опровергнуть нелепые мнения. Когда он хочет исторгнуть что-нибудь с корнем, тогда употребляет речь весьма сильную. Так, говоря о жене верующей и муже неверующем, соединенных между собой законом брака, и желая внушить жене, что она не оскверняется от сожития и от сношений с неверующим, он не сказал, что жена не делается через это нечистой, или не терпит никакого вреда от неверующего, но сказал гораздо более, то есть что даже неверный святится через нее (1Кор.7:14); этим он не хочет выразить того, будто язычник делается через нее святым, но старается таким сильным выражением скорее уничтожить ее опасение. Точно так и здесь, стараясь сильным выражением уничтожить нечестивое учение, он сказал то, что сказал. Почитать Сына слабым — есть крайнее нечестие; потому он и опровергает это словами: все покорил под ноги Его; а еще нечестивее почитать Отца меньшим (Сына); потому он опровергает и это с великой силой. Смотри, как он выражается; не сказал просто: кроме Того, но: ясно, что; хотя это и известно говорит, однако я подтверждаю. А чтобы ты знал, что именно такова причина сказанного, я спрошу тебя: неужели увеличится тогда покорность Сына? Не нелепо ли это и недостойно Бога? Ведь величайшая покорность и послушание уже в том, что Он, будучи Богом, принял образ раба. Как же Он тогда покорится? Очевидно, что (апостол) выразился так, чтобы опровергнуть нелепую мысль, и притом с надлежащим благоразумием. Покорится так, как прилично Сыну — Богу, и не по-человечески, но свободно и с полной властью. Иначе как Он сидит на престоле вместе (с Отцом)? Как Отец воскрешает мертвых и оживляет, так и Сын оживляет, кого хочет (Ин.5:21)? Как все, принадлежащее Отцу, принадлежит и Ему, и принадлежащее Ему принадлежит и Отцу (Ин.17:10)? Это показывает нам совершенную власть Его наравне с Отцом. Что же значит: когда Он предаст Царство? Из Писания известны два царства Божии, одно по усвоению, другое по сотворению. По сотворению Он царствует над всеми, над язычниками, иудеями, демонами, врагами; а по усвоению царствует над верующими, добровольно подчиняющимися, послушными. Об этом последнем царстве говорится, что оно имеет начало; так о нем сказано во втором псалме: проси у Меня, и дам Тебе народы в наследие Твое (Пс.2:8); о нем и сам (Христос) сказал ученикам: дана Мне всякая власть от Отца Моего (Мф.28:18), где приписывает все Отцу, не потому, чтобы сам Он не имел чего-нибудь, но чтобы показать, что Он есть Сын, а не нерожденный. Это то царство Он и предаст, то есть устроит. Но почему, скажешь, (апостол) не сказал ничего о Духе? Потому, что не о том у него теперь речь; он не смешивает всего сразу. Так и тогда, когда говорит: один Бог Отец и один Господь Иисус Христос (1Кор.8:6), Он умалчивает о Духе не потому, чтобы признавал Духа меньшим, но потому, что еще не было нужды говорить о Нем. Иногда Он упоминает об одном Отце, но мы не станем поэтому отвергать Сына; иногда только о Сыне и о Духе, но мы не станем поэтому отвергать Отца. Что значит: да будет Бог все во всем? Чтобы все зависело от Него, чтобы никто не воображал двух начал безначальных или другого отдельного царства. Когда враги будут низложены под ноги Сына, и Он, имея их под ногами своими, не будет действовать против Отца, но сохранит совершенное единение с Ним, — тогда (Бог) будет все во всем. Некоторые говорят, что под этими словами (апостол) разумеет истребление зла, так что все наконец покорятся, никто не будет противиться и делать зло, — то есть, когда не будет греха, тогда, очевидно, Бог будет все во всем. Но если не воскреснут тела, то будет ли это справедливо? Злейший из всех врагов — смерть останется и будет делать, что хочет. Нет, скажешь, тогда уже не будут грешить. Но что из этого? (Апостол) говорит здесь о смерти не душевной, а телесной. Как же она истребится? Победа состоит в том, чтобы возвратить взятое и удержанное. Если же тела останутся в земле, то, значит, власть (смерти) будет продолжаться, потому что они удержаны (в земле), а других тел, в которых бы она была побеждена, нет. Если же сказанное Павлом сбудется, как и действительно сбудется, то откроется славная победа, в которой Бог всемогуществом Своим воскресит тела, плененные смертью. Так и врага побеждают тогда, когда отнимают у него добычу, а не тогда, когда оставляют ее у него; если же никто не осмеливается взять ее у него, то можно ли сказать, что он побежден?