Творения, том 3, книга 1

2. Во-первых, надобно подивиться добродетели Павла, как он, которому вверена была вся вселенная, который вмещал в душе своей и землю, и море, и все города под солнцем, и варваров и эллинов, и столько народов, так заботился об одном муже и об одной жене. Во-вторых, нужно подивиться и тому, какую бдительную и попечительную имел он душу, помня не только всех вообще, но и в частности каждого из почтенных и благородных людей. Теперь нисколько не удивительно, что так поступают предстоятели церквей, потому что и те смятения прекратились, и они принимают на себя попечение об одном только городе; а тогда не только великость опасностей, но и расстояние пути, и множество забот, и непрерывные войны, и непостоянное всегда и у всех пребывание, и многие другие еще большие обстоятельства в состоянии были изгладить из памяти и самих близких; однако не изгладили этих людей. Почему же они не изгладились? По великодушию Павла, по его горячей и искренней любви. Он так удерживал их в душе своей, что часто вспоминал о них и в посланиях. Но посмотрим, кто и каковы это были люди, которые так привязали к себе Павла и привлекли к себе любовь его. Не консулы ли какие-нибудь, или военачальники, или правители, или облеченные каким-либо другим отличием, или владевшие великим богатством, и из числа предводителей города? Нельзя сказать ничего такого, а совершенно напротив: это были люди бедные и неимущие, жившие трудами рук своих. "Ибо ремеслом их было делание палаток" (Деян. 18:3). И, однако, Павел не стыдился и не считал бесчестием для царственного города и для народа, высоко думавшего о себе, заповедовать, чтобы они приветствовали этих ремесленников, и не думал, что дружбою к этим оскорбит тех: так он всех учил тогда любомудрствовать. Мы часто, имея родственников, которые немного беднее нас, чуждаемся близости к ним и считаем бесчестием, если когда-нибудь окажемся их родственниками; а Павел не поступает так, но даже хвалится этим, и не современникам только, но и всем потомкам объявил, что те скинотворцы были первыми в числе друзей его. Пусть никто не говорит мне: что важного и удивительного, если он, занимавшийся сам тем же ремеслом, не стыдился своих соремесленников? Что говоришь ты? Это-то самое особенно и важно и удивительно. В самом деле, не столько те, которые могут указать на знаменитость предков, стыдятся низших, сколько те, которые некогда были в том же низком состоянии, а потом вдруг достигли какой-либо славы и знаменитости. А что не было никого славнее и знаменитее Павла, что он был знатнее самих царей, это всякому известно. Кто повелевал бесами, воскрешал мертвых, повелением своим мог ослеплять и исцелять ослепших, чьи одежды и тень прекращали всякого рода болезни, того, очевидно, можно было почитать уже не человеком, а некоторым ангелом, сшедшим с неба. Но, не смотря на то, что он пользовался такою славою, везде возбуждал удивление, и где бы ни являлся, всех обращал к себе, он не постыдился скинотворца и не считал этого унижением для людей, имевших такие отличия. В церкви римской вероятно было много знаменитых людей, которых он понуждал приветствовать тех бедняков. Он знал, верно знал, что благородство состоит не в блеске богатства и не во множестве денег, но в скромности нравов, так что люди, не имеющие ее, а гордящиеся славою своих родителей, хвалятся одним только пустым именем благородства, а не самим делом; или - лучше - и самое имя часто отнимается у них, если кто будет восходить к дальнейшим предкам этих благородных. В самом деле, если станешь тщательно исследовать о человеке знаменитом и славном, который может назвать благородного отца и деда, то часто найдешь, что прадедом его был человек низкий и неизвестный; равным образом, если мы, восходя мало-помалу, исследуем весь род людей, считающихся низкими, то часто найдем, что древнейшими их предками были правители и военачальники, а потом они переродились в пастухов лошадей и свиней. Зная все это, Павел не высоко ценил эти отличия, но искал благородства души и ему удивляться учил других. Таким образом, мы получаем уже и отсюда немалую пользу, (научаясь) не стыдиться никого из людей простых, обращать внимание на душевную добродетель, а все наши внешние преимущества считать излишними и бесполезными.