Творения, том 4, книга 2

7. Послушай, что говорит: "я томился днем от жара, а ночью от стужи, и сон мой убегал от глаз моих". А может ли кто ныне сказать, что для спасения своих пасомых он подверг себя опасностям и бедствиям? Из нынешних (пастырей) никто не может отважиться на то, чтобы сказать это. Один только Павел, учитель вселенной, мог с дерзновением говорить это, и даже больше этого. Но где же, скажет кто-нибудь, потерпел Павел такие труды? Послушай, что он говорит: "кто изнемогает", и "я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?" (2Кор.11:29). Вот пастырская любовь! Падения других, говорит он, усиливают мои собственные страдания; соблазны других усиливают мою скорбь. Ему должны поревновать все, которым вверено водительство словесных овец; и пусть они не будут хуже того, который показал такую неусыпную заботливость о бессловесных и притом в течение стольких лет! Там, если бы и была небрежность какая-либо, – не было бы беды; а здесь, если и одна словесная овца погибает, или будет похищена зверем, – большая потеря, величайший вред, не изобразимое наказание! Если Господь наш не отрекся пролить за нее собственную кровь, то будет ли заслуживать какого-нибудь снисхождения нерадеющий о том, который так почтен от самого Господа, и не исполняющий своего долга в попечении об овце? Но возвратимся к продолжению (библейского) повествования. "Таковы мои двадцать лет", говорит Иаков, "в доме твоем. Я служил тебе четырнадцать лет за двух дочерей твоих и шесть лет за скот твой, а ты десять раз переменял награду мою. Если бы не был со мной Бог отца моего, Бог Авраама и страх Исаака ты бы теперь отпустил меня ни с чем. Бог увидел бедствие мое и труд рук моих и вступился за меня вчера" (Быт.31:41-42). Смотри, как ободрило праведника признание Лавана, и с какой смелостью он продолжает свое обличение! Ты знаешь, говорит он, что я служил тебе в продолжение двадцати лет, – четырнадцать лет за дочерей твоих, а в остальные пас твоих овец; однако, ты хотел лишить меня награды; и все-таки я не жаловался на это. А из того, что ты сам сказал, я вижу, что если бы Бога Авраама и Исаака не был мне помощником, теперь ты отпустил бы меня совершенно ни с чем; ты отнял бы у меня все и привел бы в исполнение обиду, какую предположил сделать. Но Бог, видевший "бедствие мое и труд рук моих"... Что это значит: "бедствие мое и труд рук моих"? Значит: так, как Богу известно, с каким великим усердием исполнял у тебя службу и какие труды переносил я, пася овец твоих, в заботах проводя день и ночь, то, призирая на это, Он, как Господь человеколюбивый, вчера обличил тебя, отвратил от меня несправедливые и неразумные покушения с твоей стороны. Своим оправданием Иаков достаточно подействовал на Лавана, обличая несправедливость к нему и исчисляя свои благодеяния, ему оказанные; поэтому тот, пристыженный его словами, уже впадает в страх и желает заключить союз с праведником. Вот что значит попечение Божье! Тот, кто сам так устроил и с такой горячностью преследовал праведника, впадает в такую боязнь, что ищет у него союза. "И отвечал Лаван и сказал Иакову: дочери – мои дочери; дети – мои дети; скот – мой скот, и все, что ты видишь, это мое: могу ли я что сделать теперь с дочерями моими и с детьми их, которые рождены ими?" (Быт.31:43)? Я знаю, говорит, что и дочери это мои, и все, что у тебя есть, "перешло" к тебе от моего достояния: что же я могу сделать им или их детям? "Теперь заключим союз я и ты, и это будет свидетельством между мной и тобой" (Быт.31:44). Заключим, говорит, договор, и он "будет свидетельством между мной и тобой", – то есть, будет служить уликой, доказательством. "И сказал ему": если кто решится нарушить постановленное нами теперь, то "хотя нет человека между нами, но Бог свидетель между мной и тобой".