Творения, том 6, книга 1

И всяка слава человеча, яко цвет травный (русск. перевод: и вся красота ее – как цвет полевой). Человеческое тело не имеет каких-либо преимуществ пред прочими телами, но, принимая умножение славы, оно кажется величественнее остальных: облеченный славою показывает некоторый блеск, остальные же являются низшими. Говоря, что не только отпадет сено, но также иссохнет и цвет сена, пророк показывает презрение к славе сильных. Не видишь ли ты князей, свободных от служебных занятий? Можешь ли ты что-либо противопоставить им? Они окружены золотом и жемчугом, сидят верхом на гордых конях, восседают на колесницах, запряженных белыми конями, окружены толпою слуг, впереди и сзади себя имеют телохранителей. Но если явится что-либо внушающее страх, то весьма многими из них овладевает трепет, и часто к вечеру все это распадается. Нет ничего ценнее бедняка, даже нагого. Потому и говорится: всяка слава человеча, яко цвет травный: хотя бы говорилось о благах, почестях или о красоте, тем не менее все имеет придти в одно и то же жалкое состояние. Но если бывает так с телом теперь, то тем более будет так с ним в будущем. Что ты говоришь? Вот теперь иссохло сено и отпал цвет. Сам Давид говорит: не бойся, когда разбогатеет человек, или когда увеличится слава дома его, ибо при смерти он ничего не возьмет, и не сойдет с ним слава его (Пс.48:17-18). Но почему ты не сказал, что и живой также оставил ее, т.е., славу? Мне кажется, так сказано для неверующих и мирских душ. Так как для них кажется невероятным, что они в другой жизни получат во сто крат более за то, что они здесь оставили, то Давид утверждает несомненное, именно: когда они умрут, вместе с ними не пойдет их величие.

Почему же ты так часто желал заключать уста тех, которые помышляли только о мирском? Чтобы кто-либо не мог говорить, что у большинства слава оставалась до смерти, и таким образом опровергать слова пророка. Потому он и утверждает, что всякая слава отойдет в конце жизни.

7-8. Засыхает трава, говорит, т.е., умерла. Наша смерть такова, как иссыхание овощей и отпадение цветов. Смерть, говорит, не бывает двойною: умер человек и вместе с ним цвет его, т.е., его величие, слава, помыслы. В тот день, говорится, погибнут все замыслы его (Пс.145:4); сегодня ты стараешься вредить другим, но завтра они не найдут твоего места. Того, о чем кричат, как о событии, на весь мир, лени-вые не желают понимать; потому пророк говорит: возвещай, Акила: возопий; а еврейский т. говорит: cria, т.е., призывай. Бог приказывает ему кричать как бы глухим, чтобы ты, видя кого-либо угнетенным тиранами, возопил к нему те же самые слова: всякая плоть – трава. Не обращай внимания на плотскую славу, но думай о будущей бедственности их; чем славнее она является теперь, тем жалче будет впоследствии, когда в один миг времени отпадет величие ее. И вот, говорят, ты презрел все блага мира. Я не презираю их так, как будто бы они – зло по своей природе. Но хотя бы они были добром, и мы пользовались бы ими хорошо, тем не менее они прейдут и не останутся навсегда.

Но что же останется? Слово Бога, который пребывает во век твердым и неизменным; это – слова Его и повеления, которых не могут разрушить ни времена, ни смерть, ни болезнь, ни старость, ни зависть, ни ссора, ни что-либо иное подобное. Если бы кто-либо стал порицать слова мои, то пусть он встанет и докажет, что я сказал худо. А я сказал, что есть нечто такое, что твердо и остается всегда, и есть нечто изменяемое и скоропреходящее. Не сказал пророк: дела Господа пребывают, но: слово Господа пребудет; если пребывает слово, то тем более дела. Если слово Бога нашего пребудет вечно, то конечно должно принять веру в воскресение. В некоторых списках после этих слов: засыхает трава, увядает цвет, мы находим приписанными несколько большими буквами: когда дунет на него дуновение Господа: так и народ – трава. Давид также сказал: возьмешь дух их, и исчезнут, и в землю свою возвратятся (Пс.103:29).